– Наверное, это из-за погоды, – сказала она. – Все буквально помешались. Он просит вас войти к нему.

Касплин сидел за огромным пустым столом из черного дерева. Выглядел он как генерал, подготовивший поле боя и внезапно узнавший, что какой-то растяпа в Пентагоне отправил войска на другой континент.

– Присаживайтесь, Бойд, – чирикнул он. – Рад, что вы пунктуальны.

– Рад, что вы рады, – весело ответил я, присаживаясь. – Такие мелочи ну просто очень важны в жизни частного сыщика, ведущего следствие по делу об убийстве собаки!

– Вы находите смерть собаки забавной? – мрачно спросил он.

– Еще не совсем в этом уверен. Расскажите поподробнее об этом увлекательном деле.

– Рассказывать, собственно, почти нечего. – Его голос звучал устало. – Это случилось днем. Когда позвонили, Милз была в номере. Ей показалось, что звонили от швейцара из театра, где в это время репетировала мисс Альберта. Сказали, что она потребовала, чтобы Ники был рядом с ней, в театре, и направляет посыльного, чтобы забрать его. Примерно через полчаса появился человек и забрал собаку. На нем была униформа посыльного, и Хелен отдала ему собаку. Даже не запомнила, как он выглядел.

– Это очень полезная информация, – мрачно заметил я. – Что еще?

– Я, конечно, связался со всеми курьерскими службами. Нигде не было записи о подобного рода услуге. Полагаю, униформа была ненастоящей.

В его руках появилась серебряная коробочка. Пришлось подождать, пока закончится нюхательная процедура.

– Вот что меня беспокоит, Бойд, – наконец продолжил он. – Не является ли вся эта история с собакой прелюдией к чему-то более плохому?

– То есть вы предполагаете, что тот, кто убил собаку, попытается в следующий раз сделать то же самое с человеком?

– Именно так, – кивнул он. Чрезмерно большая для его тела голова дернулась, как у марионетки. – В оперной труппе, Бойд, разгораются очень сильные, а иногда и очень странные страсти!

– Бывает, – вежливо согласился я.

– Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились с основными действующими лицами, имеющими непосредственное отношение к постановке. Пол Кендалл, продюсер, сегодня устраивает вечеринку. Все они будут там. Приходите.

– Благодарю, – сказал я. – Кендалл знает о моем визите?

– Он не будет против, – уверенно сказал Касплин. – Вечер должен начаться в одиннадцать. Пол просил не опаздывать. Адрес я вам сейчас дам.

Позолоченным карандашом он записал адрес в блокноте, оторвал листок и бросил его через огромный стол ко мне.

– Не думаю, что сейчас мы сможем обсудить что-нибудь еще. Предпочту встретиться с вами утром, после того как вы познакомитесь с остальными. Надеюсь, вы поделитесь своими впечатлениями?

– Договорились, – сказал я, поднимаясь. – Я позвоню вам.

– Приходите в одиннадцать, – отрывисто сказал он.

В приемной я ненадолго задержался у стола рыжеволосого изваяния. Она посмотрела на меня без особого интереса, как будто я был чем-то, что оставил нерадивый водопроводчик, приходивший ремонтировать трубы.

– Вы что-то хотели? – спросила она своим гортанным контральто.

– Судя по всему, я пою не в той тональности, – весело сказал я, демонстрируя ей свой роскошный профиль. – Но это совсем не значит, что мы не можем вместе наслаждаться прекрасной музыкой, не так ли?

– Нужна мне твоя музыка! – огрызнулась она. – Топай отсюда, великан!

Я вышел в чудесный свежий осенний воздух Нью-Йорка. Он меня настолько взбодрил, что мне показалось, что я снова стал маленьким провинциальным мальчишкой, который бежит через полыхающий осенними красками лес, видит мягко падающие на землю яркие листья и наслаждается терпким запахом ранней солнечной осени. Мне даже захотелось съесть какую-нибудь простую домашнюю еду. Я, пожалуй, поддался бы этому настроению, будь у меня на ленч рюмка чего-нибудь покрепче, чтобы поддержать неожиданно навалившуюся ностальгию.