И в то же время, вместе с испугом и беспомощностью, она ощущала и какое-то непонятное, нездоровое возбуждение, что покалывало кончики пальцев и отдавалось тупой болью в низу живота. 

Что-то глубинное, животное в ней хотело подчиниться, хотело, чтоб мужчина не останавливался. Его напор, его жадность , его звериная суть и в ней будили зверя, ответно скалящегося и призывно извивающегося. 

Кет выгнулась в его руках, обхватила крепче бедрами его талию и неосознанно потерлась о твердый живот промежностью. Подол платья давным давно уже был задран, колготки превратились в лохмотья, и ее жар он прекрасно чувствовал через тонкие трусики. 

Кет не поняла, в какой момент она ответила на его напор. Застонала, закрыв глаза и изогнувшись кошкой. 

И тут же все прекратилось. 

От ощущения твердого  пола ноги подогнулись, и очень хорошо, что Кет все еще цеплялась за плечи Василия, иначе падения было бы не избежать. 

Двери лифта раскрылись и сосед шагнул спиной вперед, все еще удерживая ее в своих руках, все еще скользя пальцами по тонкой талии. 

Он ничего не говорил, стоял молча, сцепив руки у нее за спиной, и было понятно, что разомкнуть объятия будет непросто. 

Кет не поднимала на него глаз, боясь увидеть выражение. Чего? Похоти? Жажды? Презрения? Насмешки? 

Она тихо вздохнула, поводя плечами и стараясь прийти в себя, и прошептала, без особой надежды на успех, помня его возбуждение, яростный напор, и то, что дверь его квартиры ближе к лифту, чем ее:

- Василий… Позвольте мне уйти. Пожалуйста. 

И неожиданно ощутила, что свободна.

Василий убрал руки и отступил назад. 

Он по-прежнему не говорил ни слова, только смотрел. 

Кет чувствовала его взгляд, горячий и жадный, буквально кожей, все еще ноющей от грубых прикосновений. 

Она аккуратно обошла его и медленно, а затем все убыстряясь, направилась к своей квартире. 

Каждую секунду ожидая  тяжелых шагов за спиной, резкого рывка за руку, судорожного дыхания на шее.

Но ничего не происходило. Кет благополучно добралась до двери и юркнула в квартиру, так и не рискнув посмотреть на соседа. 

Кое-как  добрела до ванной, стащила через голову ненавистное платье и уставилась на свое отражение в зеркале.

И вздрогнула.

Потому что девушка из зазеркалья, с всклокоченными волосами, распухшими губами, синими отметинами по всей шее, смотрела на нее с тем же темным, бешеным выражением, что и сосед до этого. В лифте. 

Перед тем, как поцеловать ее.

4. 4

Василий Князев, позывной "Князь", слегка пошатываясь, нетвердой, но очень целеустремленной походкой двигался по направлению к дому. 

Мозг, после недельного запоя, работал плохо, но Князь всегда отличался тем, что сначала реагировал, а потом думал, да и ориентирование в пространстве было его преимуществом, не раз и не два вытаскивавшим задницу из разных передряг. 

В подъезде привычно, по-родному, пахло кошками и мочой. Василий покосился на свой почтовый ящик, из которого рекламные буклеты уже вываливались, но не подошел. Потом. Как-нибудь потом. 

Лифт пришел грузовой, и это было хорошо, пассажирский сильно жал в плечах. Хотя… 

В прошлый раз ему это было в кайф. 

Василий героическим усилием воли прервал приятные волнующие воспоминания о том, чем, собственно, так ему нравился пассажирский лифт, и шагнул внутрь. 

Не оборачиваясь, привычно нашарил верхнюю кнопку, нажал. 

- Подождите, пожалуйста! 

Он, не веря, медленно обернулся, придерживая дверь. 

Девчонка юркнула в лифт, отряхивая от февральского снега воротник куртки, еще не видя его. 

И вдруг замерла. Не оборачиваясь, ощутимо напрягая плечи.