Ясно, как день. Я и сам это понимал, когда вертел в голове вопросы, почему Волков такой странный, отчего Олег явно сам не свой. Была вероятность, что пропажа гостьи тут не при чем, но что-то внутри орало об обратном.

– Приду, как вернется, - без слов истолковав мой взгляд, кивнул Свет, явно намекая, что говорить ни о чём, кроме работы не намерен.

–Если Яда придет, отправь ко мне, - сама мысль, что придет она в первую очередь к Светославу неприятно свербела в душе. Докатился, Кощеев. – Охранка не маячила?

Новость, что Ядвига поехала домой поумерила странное, недоброе предчувствие. Я ведь даже думал, грешным делом, что отправилась-таки, упрямая ослица, куда послал!

С нее, честно признаться, сталось бы сунуться в лес ночью одной.

В Велесову ночь! Этой закон-то не писан. И плевать, что навьи и те поостереглись бы лишний раз сновать в такое время по диким тропам…

Я ведь даже звонил на указанный в договоре номер: вне зоны действия. То ли спать легла и отключила, то ли…

Так! Нужно срочно заняться делом Красновской, чтобы выбить всякую дурь из головы. А то так докачусь до желания поехать и лично проверить, добралась ли эта идиотка до дома! Горыныч-то вон не поехал. А стоило бы, раз у них такие высокие отношения! Доверительные, твою мать.

– Маячила бы, мы б с тобой сейчас не говорили, - вырвав из собственных мыслей, скупо усмехнувшись, Свет отвернулся спиной, намекая, что разговор закончен.

Вздохнув, мотнул головой и вышел, ощущая себя Иваном-дураком из русской сказки. Тем, у которого все разваливается в жизни и ни одна сука не починит по щучьему велению.

К трем утра я допил бутыль настойки, еще раз зачем-то перечитал досье на Ядвигу, принял душ, прошелся по «Костям», в конечном итоге оказался на крыльце с Навьей стороны, ощущая себя полным идиотом. По всем, причем, фронтам. Какая-то ушлая тварь умыкнула из моего клуба человечку. Друг увел из-под носа девушку (тот факт, что она не моя девушка не расценивается как смягчающее). Второй друг кинул в рожу самое горькое из обвинений.

Больше всего на свете я не хотел быть, как отец.

Вернее, когда-то, конечно, хотел, как все мальчишки, чей батя видный человек, большая шишка, которую все боятся и непреклонно исполняют каждый приказ. Мне казалось, быть круче всех - предел мечтаний.

А потом я прозрел.

И вырос. Все разом.

-Никогда не стану, как он! - зло ударив по стене.

Только-только полученные Цепи, некогда желанные, недостижимые и оттого бесконечно привлекательные для юнца давили грудь. Отец будто только и ждал, когда мне стукнет девятнадцать и по магическим меркам уже буду готов принять Кощеевы Цепи. Те самые, что приковывали намертво к Навьему, не давая и шагу лишнего ступить.

Я-то думал, что они дарят силу и власть, оказалось - просто превращают в раба, лишая воли и выпивая из тебя последнее хорошее, что еще жило внутри. И два часа не прошло, как Проклятье Кощеевское притянуло меня назад в усадьбу.

Один Кощей всегда должен быть неподалеку. Тот, что носит Цепи.

Отец-то, сволочь, сразу свинтил, ощутив себя свободным. Дни, небось, считал до моего вступления в права. Теперь-то еще проще баб обхаживать, подальше от семейного очага. В Навьем, что Кощеев отягощен семьей и двумя детьми знал даже чахлый куст, а там, в большом мире, можно быть, кем пожелаешь. Например, богатым, красивым бизнесменом. Сам видел, пока не утянуло назад в усадьбу, как клеит какую-то молодую телку, чуть старше меня… и слова его ей:

- Для тебя просто Костя, свет души моей!

Я тогда, не скрывая отвращения, передразнил его тон, рассказывая об увиденном и услышанном Горыневу, будто он сам не догадывался, чем занят Кощей-старший вдали от жены.