Икс и Игрек были довольно типичными представителями младоафганцев, о которых я писала выше, детьми военного времени и многолетнего западного присутствия, фигурами довольно противоречивыми, но в том времени и пространстве встречавшимися нередко.

Их раннее детство прошло, по выражению из романа «Неверная»58, «под сенью талибов»59 – они ходили в медресе, где муллы в чёрных тюрбанах учили их читать тексты про пользу джихада и считать нарисованные в задачниках пули и автоматы Калашникова. Молодость их проходила на госслужбе. Икс по образованию был филологом, а Игрек – менеджером по управлению персоналом, одного взяли на работу за красивый слог, второму помогли семейные связи. И тот, и другой любили поговорить о политике и будущем страны, носили на работе щегольские европейские костюмы и галстуки, а по выходным – не менее щегольские пиран-тумбаны, оба наизусть помнили стихи Руми и Хушхаль-хана Хаттака60, но при этом были не прочь обсудить новый сезон «Игры престолов» и заглядывали при случае на закрытые вечеринки с алкоголем61 и танцами. Такого рода веселье могло дорого обойтись: одного из общих друзей Икса и Игрека застрелили за пару недель до моего приезда, когда он возвращался с одной из подобных вечеринок, и преступника, конечно же, не нашли62.

Кстати, оба этих кавалера жениться хотели исключительно по любви, а их семьи усматривали в этом блажь и тлетворное влияние запада и продолжали предлагать невест. Пока предлагали довольно тактично, но одного из братьев Игрека отец в итоге заставил жениться на девушке, которая ему совсем не нравилась. Мольбы и даже слёзы не помогли – невеста была, что называется, выгодной партией, а с лица воды не пить. После этого случая Игрек держался от Кандагара на почтительном расстоянии, отговариваясь занятостью.

Нельзя сказать, чтобы эти два кавалера были близкими друзьями: Игрек считал Икса вертихвостом и почти распутником, а Икс Игрека ханжой, но при этом они были друг с другом неизменно вежливы. В Афганистане открыто выказывать антипатию – дурной тон; недолюбливай на здоровье, сколько влезет, но будь добр блюсти политес.

Таков был, в общих чертах, портрет людей, чьим гостеприимством мне предстояло пользоваться до отъезда.

***

Из дневника:

«Икс прихорашивается. Помылся, побрился, приготовил костюм, примеряет галстуки перед зеркалом. Говорит:

– Наверно, посол меня на ужин пригласит. Мы с ним друзья.

– Какой посол?

– Афганистана в Штатах, какой же ещё. Мы с ним вместе работали, пока он не уехал.

Пишу Игреку, который ждёт своего самолёта в аэропорту Астаны: «А друг-то наш общий к послу собрался на ужин». «Да ну? – отвечает Игрек. – Хотя стоп. Мохиб63 действительно завтра прилетает». «И что, они правда вместе работали?». «Правда. И посол Иксом сыт по горло. И вообще, президент сам хочет с Мохибом поужинать, так что накрылась вечеринка».

Кстати, доктор Мохиб числится вторым в списке самых молодых послов Афганистана – на момент назначения ему было годика тридцать два и дипломатического опыта он совершенно не имел. «Ничего, – сказал президент, – научится по ходу. Пусть мир посмотрит на наше новое поколение. Это поколение прошло путь от пакистанских лагерей для беженцев до университетов Лондона и Бостона, таких орлов и показать не грех».

***

Поначалу Рамадан усиливал царившую в квартире неловкость. Поначалу и Икс, и Игрек добросовестно постились, но у них был гость, а гость, даже если он чудной, – это подарок бога, а потому должен быть строго обязательно доволен, счастлив и сыт. Придя со службы (в дни поста рабочий день кончался около часу дня), один из них накрывал на стол, выкладывал еду, которую принёс с собой