Наверное, он задумал это в тот самый момент, как понял, кто я на самом деле. Оборотни — идеальные шпионы. И обижаться не на что. Он служит королю. Под руку подвернулось орудие, которое можно использовать. Такие, как он, всегда используют таких, как я.

Почему же меня это так задело?

Потому что я наконец поверила. А верить — доверять — нельзя никому, тем более чужому человеку. Даже если он спасает, защищает, заботится, будто бы по доброте душевной. Ведь однажды он потребует расплаты…

Я закрыла глаза и стала думать о своём задании.

Четыреста лет назад ланны смертоносной лавиной прокатались по Оссидене, подмяв под себя молодые вайнские королевства. Устояли лишь Вайнор и отчасти Ригония, уступившая захватчикам побережье Круглого залива. Ланны двадцать лет не оставляли попыток продвинуться вглубь страны. Наконец вайнам в северных лесах это надоело, они наточили дедовские топоры и плечом к плечу с воинами дружественного Вайнора сбросили пришельцев в море.

Так об этом пишут в учебниках.

Остальная Оссидена вплоть до Южных гор досталась ланнам. Покорённые страны были раздроблены на десятки мелких уделов, которые без конца спорили между собой. Королевства возникали и рушились, правители заключали союзы с местной знатью, пережившей нашествие. И уже через несколько поколений воцарились новые династии, по большей части вайнские, границы государств приняли нынешний вид, а завоеватели растворились среди завоёванных.

Уцелело лишь одно ланнское королевство, зато большое и сильное — как раз на другой стороне Круглого залива. Сто ланнских воинских родов сговорились не повторять соседских ошибок, соединили свои уделы в союз под названием Эйлан, что значит «земля ланнов», и избрали короля, а тот обеспечил им особые привилегии.

Наследники «ланнской сотни» до сих пор поддерживают чистоту крови и блюдут ланнские обычаи. Все они отменные воины, но магов среди них мало — и всегда было мало. Может, поэтому ланны и держали при себе дазов, чьи шаманы владели приёмами, неизвестными чародеям Оссидены.

Если кто-то из ланнской сотни брал жену со стороны — то непременно с даром. Учитывая, что морская граница Эйлана в полтора раза превышает сухопутную, король Альгредо был бы крайне рад принять в семью девушку из рода владык моря, а заодно вбить клин между Вайнором и Ригонией. Наши страны всегда действовали заодно; королевские дома Ригонии и Вайнора не заключали династических браков с Эйланом и не вступали с ним ни в какие иные союзы, помня давнюю вражду.

Граф сказал: чтобы получить для своего сына руку Камелии, Альгредо согласился вернуть Вайнору половину Спорных земель, которые за последние сто лет четыре раза переходили из рук в руки. И король Бертольд поддался искушению.

Узнав об этом, Альрик сейчас же выразил желание самолично жениться на младшей принцессе Вайнора, хотя это и влекло за собой сложности с наследованием дара. Бертольд подумал — и согласился. «Несколько акров бесплодных пустошей не стоят потери друга», — сказал он. Наконец, король более выгодная партия, чем тот, кто стоит двадцать шестым в очереди на престол — после семи старших братьев и их детей. Вот только принцесса успела в этого двадцать шестого влюбиться…

— Подло использовать это против неё, — не удержалась я.

— Хочешь видеть на ригонском троне ставленницу Эйлана? — резко спросил граф. — В делах государств нет места сантиментам.

— К кошкам вы добрее, чем к людям, ваше сиятельство, — произнесла я шёпотом.

В ответ граф сжал губы, помолчал, а затем бесстрастным тоном предложил мне слепить снежок — и сам сделал то же самое, попутно применив какие-то чары. Ком снега в моих руках, слишком лёгкий и мягкий, слишком тёплый, начал голубовато светиться. Поверхность его уплотнилась, стала гладкой и скользкой, свечение превратилось в стеклянный блеск. Граф забрал у меня снежок, а мне вручил свой, велев: