Куст бузины, осинка, ещё куст — все тонкие, насквозь прозрачные. И снег, как назло, ровный, ни одного большого сугроба, чтобы прикрыл от глаз мужчин.

— Далеко не уходи, — велел граф.

Он смотрел прямо на меня — не в сторону, не под ноги, не в стенку кареты. Я приподнялась на задних лапах и махнула передней. Отвернись, бесстыдник! Отошла на несколько шагов, оглянулась и снова махнула. Как меня совестить, так он горазд, а самому такт выказать… Понял наконец. Криво усмехнулся, встал спиной.

Кучер на передке утопал в своём тулупе, спрятав нос в воротник.

Я завернула за дерево, у которого намело в три кошачьих роста.

А оттуда дала дёру.

Хорошо быть снежной кошкой. Шкурка белая, поступь неслышная, лёгкая — кажется, не бегу, а лечу… Ой!

Снег, только что стелившийся под лапы мягким ковром, разошёлся, открыв мёрзлую землю, а потом взметнулся и облепил меня со всех сторон. Перед глазами замелькали серые стволы, синее небо в паутине ветвей, искристый наст, и я поняла, что качусь, заключённая в снежный ком — снаружи только голова и хвост.

Так и прикатилась к чёрным хромовым сапогам Белого Графа.

Ком рассыпался. Граф подхватил меня на руки, не дав даже встряхнуться, и забрался в карету. Но прежде чем за нами захлопнулась чёрная лаковая дверь, я увидела, как кучер Сельфан, топтавшийся возле лошадей, бросил взгляд в мою сторону, сплюнул в снег и отвернулся.

Значит, кошкой была — красота, а узнал, что оборотень — и вот как?..

Даниш в это время выговаривал мне:

— Скажи спасибо, что сумел тебя поймать! Куда ты собралась? Думаешь, в следующий раз тебя кто-то спасёт? Или хочешь проснуться снежным духом и бегать с детьми зимы в ледяных полях?

Он опустил меня на расстеленную шубу и укрыл меховой полой, хотя замёрзнуть я не успела и снега на мне не было — он же своей силой и стряхнул. Но я была в отчаянии, чувствовала себя несчастной и униженной, а от последних слов по коже протянуло морозом, так что захотелось зарыться в густую жаркую шерсть и никогда не выбираться наружу.

Когда граф взял в руки проклятый шар, я так и сделала. Зажмурилась, сжалась в комок. Ну, давай, мучитель!..

— Так вот в чём дело, — донеслось сквозь толстый мех. — Ты из-за этого сбежала? Так его боишься?

Я высунулась и нагнула голову, изображая человеческий кивок.

— Или боишься того, что он может открыть о тебе? — граф сузил глаза.

Хотела оскорблённо покачать головой, а получилось — будто воду с ушей стряхиваю.

Но — о чудо! — шар был спрятан в мешочек.

— У меня был наставник-оборотень, — удивил граф. — В волчьем обличье он говорил со мной мысленно. Ты так не умеешь, верно я понимаю? Давай сделаем вот что. Я буду задавать вопросы таким образом, чтобы на них можно было ответить «да» или «нет», а ты будешь кивать или качать головой. Сможешь?

Не хочу я отвечать на твои вопросы! Но выбор невелик. Я наклонила голову.

— Это Нежа послала тебя ко мне? — начал граф.

Я покачала головой, потом кивнула.

Потому что богиня не велела: «Иди к Белому Графу». Она сказала: «Вон огонёк, он укажет тебе путь». А путь привёл к его саням.

— Так да или нет? — нахмурился Даниш-Фрост.

Попробовала пожать плечами — чуть не упала. Не годятся человеческие жесты для кошачьего тела.

— Ладно, спрошу по-другому. Ты служишь богине?

«Нет».

То есть на службе у неё не состою, но послужить обещала.

Хотела опять кивнуть вдогонку и… передумала.

— Она говорит с тобой?

«Да». — Наконец-то можно ответить с чистой совестью.

— Уже лучше, — Даниш откинулся на спинку дивана. — Давно это происходит?

«Нет».

Дело двигалось туго. Через час казалось, что голова у меня вот-вот отвалится, да и граф явно устал подбирать вопросы, на которые я могла дать однозначный ответ. Но теперь он хотя бы знал, что богиня просто спасла меня от стужи, что я не могу стать человеком, потому что оказалась не в том месте не в то время, и должна попасть в Альготу, чтобы вернуть своё тело, а его сон я подсмотрела невольно и прежде со мной такого никогда не случалось.