— С ума сойти!

Сережка бешеным кроликом заскакал вокруг них. Я и сама ощутила небывалое счастье и эмоциональный подъем. Все же когда твои близкие, наконец, решают перешагнуть через прошлые обиды и недопонимание – это радость и надежда, что все будет хорошо!. А потому я, как и Сережка, начала прыгать вокруг вертящихся маменьки и Марьи и кричать:

— С ума сойти! Да! Да!

Конечно, прыжки неуклюжего бегемотика в моем лице по мокрой скользкой поверхности не могли закончиться просто так. А потому на одном из выписываемых виражей я поскользнулась и рухнула на землю, умудрившись сделать подсечки всем членам вакханалии. Мы оказались лежащими на раскисшей от дождя земле, что совершенно не мешало нам хохотать, как ненормальным.

Наконец, мы-таки успокоились, с горем пополам поднялись и благополучно дошли до дома.

Вы бы видели глаза встреченных нами слуг, когда мы чинной грязной и мокрой процессией зашли в дом и направились в свои комнаты!

7. Глава 7

Глава 7

Вечером того же дня у нас состоялся семейный совет, на котором присутствовала и Марья. Видимо, маменька решила, что озвученная информация может оказаться полезной и ей.

— …Я ведь поначалу даже не поняла, что это у Дусеньки магия шалит! Ну, ветер и ветер, вот-вот гроза начнется. Ведь стихия Раевских — огонь! У меня при инициации вода проснулась, как и у всех из рода Корецких, к которому я относилась в девичестве.  Откуда у Дусеньки взялся ветер — представить не могу!

Я тоже не представляла, да и вообще в магии ничего не понимала. А вот что маменька тоже обладала силой — заинтересовало. Почему-то она никогда ее не использовала, по крайней мере, при мне.

— …Но, — продолжила она, — дальше вспыхнул огонь такой силы! Вы бы видели этот восходящий к небу смерч! Честно говоря, думала, что кто-то из дома его заметил.

Отец сидел напротив маменьки за столом с весьма серьезным видом и задумчиво постукивал пальцами по столу.

— А еще, — тихо проговорила Марья, и все удивленно перевели на нее взгляд, — Евдокия до прихода княгини во время медитации парила в воздухе.

Удивленные взгляды переместились на мое лицо. И я, нервно усмехнувшись, развела руками.

— Что, правда в воздух поднялась? — недоверчиво спросил Василий.

Я поерзала на попе, которая после этого воспоминания заныла. Василий хотел спросить еще что-то, но вперед него заговорил отец. Он говорил всегда мало и по существу.

— Евдокия, тебе удалось войти в состояние медитации?

— Да, впервые за все время.

— Ты видела свой источник?

— И источник, и потоки. Незабываемое зрелище!

— Хорошо, просто замечательно... — чуть удивленно признал он. — Может, ты заметила, какой цвет у тебя преобладает?

— Серебристо-желтый. — Не видела я смысла скрывать.

Брови у всех присутствующих поползли вверх.

— Вместе? То есть не серебристый и не желтый, а именно серебристо-желтый?

— Ну да… А в чем дело?

— Это точно? — снова уточнил глава семейства.

— Да-а… Можете сами посмотреть! Вы же должны уметь. Наверное… — стушевалась я под конец. Кто его знает, что они тут на самом деле умеют, а что нет.

— Хорошо. Посмотрю. Прошу у всех тишины.

В комнате стихли даже случайные шорохи. А взгляд мужчины помутнел и обратился куда-то внутрь себя. Отец окинул меня этим странным взглядом, посидел так несколько томительный минут и моргнул.

— Да… так… и есть… — заторможено проговорил он. — Удивительно… — Со стороны маменьки послышался то ли вздох, то ли всхлип, а братья уважительно окинули мою тушку взглядом. — Видишь ли, Евдокия, — продолжил отец, — обычно в источнике одаренного преобладает одна направленность силы, очень редко две и только у Императора четыре. У тебя же их сразу три, причем очень сильных.