– Как жалко, – тяжело сказала Поля. – Как же Бермонт без стихийного духа теперь?

– Отец нас без него не оставит, – отозвался Демьян. – А матушке-медведице сделаем памятный день и будем молиться за нее. Тайкахе так сказал сделать. Сказал, что у стихийных духов тоже зреют души. И иногда они могут откликнуться снова, не новой жизнью, так памятью.

– Ты и Тайкахе успел повидать? – улыбнулась Поля. Ей было до слез жалко медведицу, ей было радостно оттого, что Демьян был рядом, и радость и горечь сплетались, как сама жизнь.

– Да. Матушка сказала, он решил сидеть на площади, помогать людям. Ему уже поставили там ярангу. Ему осталось двенадцать игл. Шесть дней и ты будешь свободна, Поля.

– Он говорил. И что потом проверит, сработало ли все, и если да, то проведет ритуал благодарения. А если нет?

Демьян пожал плечами.

– Ради тебя я всю жизнь готов их колоть, Поль.

– Надеюсь, обойдемся без этого, – сказала она серьезно. – Ну что, пойдем обедать?

Она оделась – глядя то на Демьяна, то задирая голову на погодный купол, по которому по-прежнему скатывались снежные дорожки.

– Снег ведь не навсегда? – на всякий случай уточнила она. – Тайкахе обещал ночью провести ритуал и утром дать ответ.

– Нет, – улыбнулся Демьян. – Он сказал, богиня-Вода обнимает своего мужа-Ворона и плачет от счастья, а от его близости ее слезы превращаются в снег. Соскучилась после долгого отсутствия. Обнимает и отпустить пока не может. Но дела есть у всех, даже у богов, поэтому отпустить придется.

– Как я ее понимаю, – проговорила Полина и снова прижалась к мужу. – Я бы тоже тебя обняла и не отпускала.

Они рука об руку поднялись в семейные покои. Молча, улыбаясь близости друг друга, и встречные придворные в который раз поражались тому, насколько меняется, смягчается их неуступчивый и жесткий король, когда рядом его жена. Только что успел он уже разнести министра чрезвычайных ситуаций за медлительность – а сейчас идет и что-то говорит жене, а она и улыбается, и открыто смеется, и шутит над ним.

– Я ведь вчера первый раз осознанно обернулась, Демьян, – призналась она. – Тайкахе предупреждал, что такое может быть.

– Твоя медведица вошла во зрелость, – ответил он. – Это как часть души, когда она вырастает, вы становитесь одним целым. Она не властвует над тобой, а ты над ней – но надо управлять своими эмоциями, чтобы не сорваться в звериное состояние.

– Как многому мне предстоит научиться, – жизнерадостно засмеялась Пол. – И у меня будет самый лучший учитель, да? И строгий, строгий, – и она, совсем не стесняясь гвардейцев вновь поцеловала его в шею. Она, вопреки поддразниванию, прекрасно знала, что Демьян ей позволит практически все. И не из-за того, что случилось в их свадьбу, не из-за чувства вины. Он и до этого все позволял, а если и сердился, то как на ребенка, не по-настоящему.

И плевать ей в такие моменты было, что кто-то скажет, что она недостойная королева. Что не умеет вести себя, как принято, что выставляет чувства напоказ. Здесь Демьян был на ее стороне.

– Я хочу, чтобы ты чувствовала в дворце себя как дома, – как-то сказал он ей. – Это дом Бермонтов прежде всего и только после – государственное учреждение, и в нашей семейной зоне ты полностью свободна. А снаружи, увы, свобода ограничена традициями. Но и с ними ты свободнее всех нас, Пол.

Полина это понимала. И понимала, где она может позволить себе безобразничать, а где должна выступать в одеждах истинной королевы.

– Ты ведь все мне расскажешь? – спросила она, когда они уже подходили к покоям. – Я хочу увидеть то, где ты был, своими глазами. Подумать только, ты видел другой мир!