Тина сгорала от неловкости за тетку и страдала от жалости к ней же, и мучилась приступом обиды на Глеба и ревности к Ульяне. От такого коктейля эмоций голова шла кругом. Ей хотелось одновременно плакать и истерически смеяться. И впервые в жизни хотелось, чтобы гости поскорей уехали и оставили ее на даче одну. 

Ночью она пойдет бродить по саду… Будет смотреть на крупные звезды и искать знакомые созвездия. Глеб знал их все и ей показал однажды, и смеялся, когда она путала Кассиопею и Малую Медведицу.

Но до ночи еще дожить надо!

8. 8

– Тетя Ксеня, – Тина коснулась локтя тетки. – Тебя мама ищет. Она в доме. Сходи к ней…

– Да-да, иду. Простите, Федор,  – она лучезарно улыбнулась. – Но мы еще поговорим, ладно? Я поднимусь в спальню и найду последнее письмо от Эдуарда. Покажу вам. И вы сами оцените его слог и удивительную наблюдательность!

– Тетя Ксеня, ну зачем… – беспомощно начала Тина. Эдуардом звали того самого тетиного тюремного друга по переписке.

– Конечно! С удовольствием почитаю, – кивнул Федор. От уголков его глаз разбежались тонкие лукавые морщинки. Внезапно Тина жутко на него рассердилась.

– Зачем вы ее слушали? – набросилась она на Федора и говорила таким злым голосом, что сама себе удивлялась. – Поняли же, что она говорит о… сугубо личном деле.

– Но ей хотелось об этом говорить! – Федор виновато развел руками. – А мне было интересно слушать. Алевтина, мы на «ты», помнишь?

– Тетя Ксеня хорошая, – теперь Тина оправдывалась. – Просто… очень романтичная и немного не от мира сего. Она библиотекарь… Уж мы ей объясняли-объясняли, что из этой переписки может выйти, в какие неприятности она может попасть, а она сердится и отмахивается.

– Я бы на ее месте тоже сердился, – заметил Федор.

–Вы… ты считаешь это нормальным? То, что пожилая женщина переписывается с каким-то преступником и аферистом?!

– Он хоть раз просил у нее денег?

– Пока нет, но…

– А ведь она переписывается с ним почти полгода. Если у Эдуарда есть нехорошие намерения, он бы их уже проявил.

– Ты лезешь не в свое дело!

О, как она его отбрила! Как настоящая стерва. Однако у нее получилось!

– Виноват, – согласился Федор. – Но вы зря считаете Ксению Петровну наивной. Она вовсе не наивная. Она любознательная, начитанная и ироничная, и все понимает. Она не даст вешать себе лапшу на уши и водить себя за нос. Алевтина, ты ведь читаешь любовные романы? Или только классику?

– Конечно, читаю! Все женщины читают. Даже если не признаются в этом.

– Но ведь ты не думаешь, что такие истории на сто процентов реальны?  Что миллионер без ума влюбляется в официантку, или герцог женится на бродяжке, а злодей моментом исправляется и становится лапочкой? 

– Нет, конечно!

– Вот и Ксения Петровна прекрасно понимает разницу между фантазией и реальностью. Только она как бы это сказать… участвует в таком сказочном романе. Понарошку. Читает красивые слова, сама пишет в ответ, наклеивает марки, подписывает конверты. Это увлекательный, старомодный ритуал. Она ждет письма, проверяет почтовый ящик, волнуется. Но головы не теряет. Понимает, что все это… может оказаться другим. И когда нужно остановиться.

– Ты знаком с ней от силы час! Откуда такие выводы?!

– Именно потому, что я посторонний человек. Переписка приносит ей радость. В тюрьме тоже разные люди сидят. По-моему, ей попался неплохой и необычный человек.

– Этот неплохой и необычный человек сидит по статье сто четырнадцать*!

– Вот именно. При такой статье могут быть разные казусы.

– Еще скажи, в тюрьмах все невиновные!

– Ну, не все, конечно. Но такое случается. Я сам дважды побывал за решеткой. Один раз в Африке, другой раз в Сальвадоре.