– Не надо, я сам, – возразил Василь. – Мне нельзя расслабляться.

– Когда ты вернёшься? – спросила девушка.

– Жди меня через десять дней, – услышала она в ответ и вздохнула. – Музыку, которую ты слушаешь, сочиняю не я. Я только играю то, что поёт мне родник, который погребён под этим валуном.

С этими словами Василь слез с валуна и сделал несколько шагов в противоположную от Олеси сторону.

– Кто тебе сказал, что там родник? – крикнула ему вслед девушка.

– У меня хороший слух, – ответил Василь и, попрощавшись с Олесей, отправился к себе домой собираться в дальнюю дорогу.

Со свидания с Василём Олеся вернулась домой сама не своя. Мать и дед сразу заметили перемену в настроении девушки, а также тень грусти на её хорошеньком личике. Когда Олеся подошла к деду и протянула ему самодельную жалейку Василя, то дед сначала повертел в руках музыкальный инструмент, а потом попробовал поиграть на нём. Но жалейка не издала ни звука.

– Странно, – сказал дед Михась и вопросительно взглянул на внучку.

– Дедуля, положи, пожалуйста, жалейку на шкаф. Василь просил сохранить до его возвращения от лекаря, – сказала Олеся.

Затем Олеся подошла к Ганне, сидевшей на лавке возле печи, и, положив ей голову на колени, заплакала.

– Прости меня, мама, за невнимание к тебе, – проговорила она, глотая слёзы.

– Да что с тобой? – встревожилась Ганна.

– Ничего страшного, – поспешил успокоить Ганну Михась. – Просто наша девочка быстро взрослеет и набирается мудрости.

Услышав объяснение деда о причине её слёз, Олеся отрицательно покивала головой.

– Я плачу потому, что Василь меня обманул. Мне так нравились красивые мелодии, которые он играл на жалейке. А Василь сказал, что это песни родника, – так объяснила Олеся причину своего плаксивого настроения.

– Ну и что?! – воскликнула Ганна. – Во-первых, слышать песни подземного родника дано не каждому. Ты же стояла рядом с валуном и ничего не слышала. А во-вторых, играть мелодии на самодельной жалейке, у которой всего два отверстия, может только настоящий музыкант.

– Но Василь не считает себя хорошим музыкантом. Он мечтает стать дирижёром, – возразила Олеся. – А ещё он сказал, что музыка – это его жизнь.

– Но дирижёр должен быть зрячим. Это не на жалейке играть, – заметила Ганна, но тут же одёрнула себя и замолчала.

– Где-то я уже слышал про поющий родник, – вмешался в разговор дед Михась и попросил внучку слово в слово повторить всё, что говорил Василь о роднике.

Выслушав рассказ Олеси о роднике, дед помолчал несколько минут, а потом попросил Олесю показать ему валун, который служит памятным знаком местонахождения родника.

– Завтра отведёшь меня к этому камню. Сегодня ты устала, займись лучше рукоделием, – сказал он, увидев, что внучка направилась к двери.

– Завтра так завтра, – согласилась Олеся и уселась на своё рабочее место вышивать очередной рушник.

Чуть свет собрались Михась и Олеся на прогулку к ручью. Провожая их до порога, Ганна вручила отцу небольшую плетённую из лыка корзинку.

– Заодно и ягод наберёте. Вдвоём-то сподручнее будет, – сказала она.

От дома до валуна расстояние было невелико, всего-то километра два. Не спеша, собирая по пути ягоды, дошли дед с внучкой до валуна, спрятавшегося от посторонних глаз в зарослях чёрной смородины.

– Здесь он, – проговорила Олеся и, раздвинув ветви куста чёрной смородины, шагнула по направлению к камню.

– Стой там, где стоишь! – приказал дед Михась. – Дальше я пойду один.

Он подошёл к валуну и зачем-то стал оглаживать его со всех сторон. Затем дед Михась приложил ухо к камню и стал слушать.