— Они могут не отдать вам корону, — после секундного раздумья признался Мартин. — То, что мы не можем править, не значит, что Академия не может влиять на…

— Открыл мне глаза, парень! — Ксандр рассмеялся. — Эти змеи примерялись около месяца, прежде чем отдать трон Джастину. Не потому что он старше, а потому что он безопасен для них. Будь Гектор не таким твердолобым, а Тармель чуть менее подлым, и Джастину досталась бы статуя в усыпальнице на четырнадцать лет раньше. И он это понимал и ненавидел магов.

— Я не знаю, до какой степени я могу вмешиваться в эти дела и не утратить свою силу, — второе признание далось Мартину проще.

— Поглядим, как дело повернется. Но думаю, у меня найдется, чем тебя утешить. Верни мне Аспида, и я попробую найти для тебя то, чего ты ищешь.

— Вы знаете, где он скрывается? Тот беглый маг, Векси?

— Нет, — Ксандр с сожалением покачал головой. — Но я знаю, где он скрывался раньше. А вы, магики, народ неосторожный и самоуверенный… Вещи, книги…

Мартин посмотрел на Ксандра исподлобья:

— Я могу считать это за обещание?

— За слово Грошового герцога. Приведи мне гракана.

Когда за Мартином закрылась дверь, Ксандр снова осел в кресле. В везение он перестал верить с того момента, как увидел в глазах Полин искру расчета. Но бастард Гектора, кажется, слеплен из другого теста. И в нем куда больше от матери-простолюдинки, чем от папаши-тугодума. Оно и к лучшему.

Все-таки как неудобно быть регентом! Хотелось самому рвануть за Аспидом, а потом свернуть парочке этих самоувенных поганцев их цыплячьи шеи. Но, как сказал бы Бэзил, не по рыцарю броня. Ксандру оставалось только сидеть и ждать вестей.

— Вина! — рявкнул он и со всей силы швырнул пустой кубок в стену. — В этом клятом замке осталось еще вино?!

16. 16. Аспид

Когда все планы воплощались в жизнь — это пугало даже больше, чем когда они проваливались с треском.

Ксандр сидел на парапете и ждал. Мартин уехал на виллу уже шесть часов назад. Его сопровождали трое гуардов — но только до ворот, дальше маг обещал справиться сам.

Огромная луна уже наполовину скрылась за горизонтом. Вторая заползла на первую и теперь сияла привычной зимней короной. Болтали, что если корона на малой луне покраснеет — значит, страну ждет смута. Пока ореол был бледно-желтым, и в храме Многоликих за это ежедневно возносили молитвы.

Ксандр сидел на том самом парапете, с которого чуть не упал тогда, вместе с Лиерой. Задумчиво водил пальцами по шершавому камню и вспоминал. Ее. Он теперь все время вспоминал ее, и не было и дня, когда бы мысли давали ему отдых.

Стоило только прикрыть глаза, она появлялась под веками. Злая, сжимающая в одной руке расческу, в другой тонкие как иглы шпильки, отчитывающая его за то, что не дал ввязаться в скандал с Гектором. Растерянная, как тогда в Академии, после приворотного зелья, глядящая на него с недоверием и опаской. Жаркая и горячая, как пламень лесного пожара — на темных простынях постели, которые они согревали собой короткими ночами.

Странная, задумчивая. Такая разная.

Он много наблюдал за ней, когда знал, что она не замечает. Пытался отделить то, что принадлежало дочери Якова, от того, что случайно поселила в этом теле магия Полин.

Это была “она”. Точно “она”. То легкое привычное кокетство, с которым Лиера поправляла выбившуюся прядь и примеряла на себя нитку жемчуга, могло принадлежать только женщине, которая осознает свою привлекательность. Хотя каждый раз, усаживаясь перед зеркалом, она замирала на миг, словно заново привыкая к себе в отражении. Наверно, так оно и было.