Я уже полгода облизываюсь на сумку Майкла Корса, так что могу отличить натуральную кожу от кожзама.

Ну и плюс вряд ли бизнесмен вышел бы в люди с авоськой при таких-то деньжищах.

Запустив пятерню в копну густых волос, брюнет чуть взъерошил их, поддерживая свой идеальный беспорядок, и бросил на меня скучающий взгляд.

– Девяносто пятый бензин, – роняет чуть хрипловатым баритоном, и я отчего-то краснею, как школьница на экзамене.

– Третья колонка, – пищу не своим голосом от слова совсем.

И пока этот самоуверенный самец – по-другому никак не назвать – идёт платить за бензин, доводя моих коллег до полуобморочного состояния, я мысленно даю себе затрещину: чего, спрашивается, краснеть вздумала перед этим напыщенным индюком?! Привычными движениями провожу уже вызубренные наизусть манипуляции: крышку долой, пистолет в бак – всё за считанные секунды. Скрещиваю руки на груди, всё ещё злясь на саму себя, и кошусь в сторону входа на заправку, чтобы не пропустить появления брюнета – не хочу снова с ним сталкиваться. Слышу характерный гул – топливо пошло в бак – и мысленно молюсь о том, чтобы автомобиль успел заправиться до того, как этот гусь вернётся. Вспоминаю, кого поставила на кассу, и усмехаюсь: Селезнёва, небось, свою грудь на прилавок вывалит, лишь бы его подольше задержать и заполучить номер телефона.

Ну, на сей раз это к лучшему.

Нервно считаю секунды – у него что, бак без дна?! – и к своему вящему неудовольствию замечаю брюнетистую шевелюру, выходящую на свет Божий.

– Прямо явление Христа народу, – ворчу себе под нос.

– Ты чего такая колючая опять? – слышу голос Малика за спиной.

– Отвянь, Курбанов, – раздражённо роняю. – Не видишь – клиент проблемный.

Пистолет щёлкает, оповещая о том, что бак почти полный, как раз в тот момент, когда брюнет останавливается в шаге от меня и смотрит исподлобья так, что я теряюсь под его взглядом; доливаю последние граммы бензина и быстро вытаскиваю пистолет из бака, чтобы поскорее избавиться от неприятного общества, но забываю о том, что мужчина стоит слишком близко, и любимая еда всех железных коней расползается грязной кляксой на его раздражающе чистой рубашке.

– Вот же блин, – прикусываю губы и вопросительно смотрю на незнакомца, который немедленно звереет. – Простите, не хотела.

– Не персонал – чёрт знает что, – отвечает в гневе, а я хмурюсь.

Что тут страшного? Наверняка у него в шкафу куча таких одинаково скучных рубашек, не обеднеет.

– Эй, я ведь извинилась! – возмущаюсь.

– Да, мне страшно полегчало, – рычит и заводит машину.

В последний момент успеваю захлопнуть идиоту люк бензобака, и кабриолет срывается с места в карьер.

– Не за что! – кричу вдогонку, не особо надеясь, что меня услышат.

И чего, спрашивается, завёлся из-за такого маленького пятнышка?..

– Да ты же на него почти цистерну вылила! – ржёт за спиной Малик, пока девочки-коллеги снисходительно улыбаются.

Дескать, чего ещё ждать от тебя, убогой?

– Заткнись, оруженосец, – фыркаю в ответ и возвращаю пистолет на место.

Оглядываюсь и замечаю надменный взгляд Ларисы – закадычной подружайки Селезнёвой – и подавляю тяжёлый вздох: теперь у Юльки будет ещё один повод лишний раз меня зацепить.

Но я буду не я, если стану обращать на это внимание.

Едва перешёптывания утихают, в дверях заправки появляется Лина, которая на ходу поправляет причёску.

– Я что-то пропустила? – с любопытством оглядывается, подмечая всеобщее возбуждение.

– Сонька чуть клиента не утопила, – угарает Курбанов.

– Может, с тобой сделать то же самое? – хмурюсь на его шутку, и парень в примирительном жесте поднимает руки.