— Что вы хотите?

— А вот это уже деловой разговор, хвалю, — кивнул Одноглазый и демонстративно закинул ногу на ногу, откидываясь на скрипучую спинку стула. — Хочу, чтобы ты оказал мне услугу в последний раз. Это не совсем твой профиль, но, к сожалению, у меня нет на примете никого лучше. Один мой близкий знакомый… хм-м-м… сильно пострадал во время вчерашних боёв без правил и физически не может сегодня вечером пойти на сделку. Ты должен надеть вот этот амулет иллюзии, — мужчина положил на стол небольшую пуговицу, — явиться на закате в пятый пакгауз со стороны железных ворот и передать человеку, назвавшемуся Мухомором, этот саквояж.

— Саквояж?

Хмуро посмотрел на небольшой кожаный портфель с потёртыми ручками и странной нашивкой в виде кленового листа.

— Да, тут травки и водоросли, ничего серьёзного, — совершенно беззаботным голосом уверил Оскар.

Понятно. Содержимого хватит лет на пять тюремного заключения, если не больше.

— От тебя требуется лишь передать эту вещь. Всё. После этого можешь считать себя свободным человеком. Обещаю, что никто не будет взыскивать с тебя долги и принуждать силой явиться пред мои очи. Мы будем в полном расчёте.

— А почему вы не попросите любого другого человека отнести саквояж? — Соглашаться не хотелось, нутром чуял, что ни к чему хорошему это не приведёт. — Ведь у вас есть амулет иллюзии, настроенный на внешность того, кто должен был это сделать.

— Есть, — кивнул Одноглазый, — но я мало кому доверяю, а ты со мной уже три года и до недавнего времени не обманывал. Красть точно не станешь, вор из тебя никудышный. Выкидывать…надеюсь, ты не такой идиот и осознаёшь, что если сумка попадёт в руки жандармов, то они очень сильно заинтересуются его содержимым, а также аурой того мага, кто его держал последним. Надеюсь, мы друг друга хорошо понимаем.

Всё так же хмуро кивнул, рассматривая кленовый лист на потёртой коже. Мне категорически, просто до зубного скрежета не хотелось не то что нести этот саквояж в пятый пакгауз, а даже притрагиваться к лакированной ручке из красного дерева.

— Кай, побольше радости на лице, ну что ты, в самом деле? — Мужчина достал небольшой кинжал из сапога и принялся чистить им ногти, раскачиваясь на двух ножках стула. — Я вообще-то сделал тебе предложение, о котором мечтают многие. Ввиду твоего юного возраста, когда ты попал к нам, и моего исключительно хорошего к тебе отношения, предлагаю именно то, что ты хотел. Заметь! Не ругаюсь, не натравливаю свою свору, чтобы они как следует проучили тебя за непослушание. Я очень щедр! Цени это! Всего одно дело — и ты свободен. Причём дело-то плёвое. Не прошу тебя убивать, красть, шантажировать, участвовать в боях и прочее, и прочее. Прекрасно знаю, что тебя тошнит даже от запаха крови. Где же твоя радость?

— Хорошо, — произнёс сквозь зубы, шумно выдыхая и чувствуя, что совершаю непоправимую ошибку.

— Вот так бы и сразу! — тут же оживился собеседник. — Скрепим договорённость рукопожатием как взрослые люди?

С этими словами он схватил рукой моё предплечье, а мои пальцы легли на его локоть.

— Да, а что с теми рыбаками? — крикнул вслед, когда глава криминального мира уже взялся за ручку двери.

— С какими рыбаками? А, с теми, что нашли клад и не захотели делиться? Так вздёрнул их — и дело с концом, чтобы знали, что мне врать нельзя, — бросил Одноглазый и вышел.

Я пошатнулся, приваливаясь к неказистому шкафу и чувствуя себя ответственным за смерть людей, чья вина состояла лишь в том, что они слишком много голодали и хотели оставить найденное сокровище при себе, а не делиться им с преступниками.