Я оборачиваюсь, готовый к новым ударам. Одно из созданий двигается, катаясь по земле. Я наношу ему удар по голове. Еще один. Раздается звук чего-то раскалывающегося, и тварь больше не двигается.
Крепко держа нож в правой руке, я сгибаюсь, тяжело дыша. Я дышу в противогаз, поэтому очки моментально запотевают. Все становится расплывчатым. Я срываю с лица прибор ночного видения, и правильно делаю, так как внезапно множество полос света спускается сверху, освещая дно ямы. Я смотрю вверх. В мерцании падающего снега я вижу лучи шести мощных ручных фонарей. Все кажется мне волшебным, как когда в детстве просыпаешься от кошмара и одну за другой опознаешь вещи, которые тебя испугали.
От крови снег стал розовым, как клубничное мороженое. Три темных тела лежат в беспорядочных позах. Одно из них еще шевелится. Дергает ногой, рукой. Приходит в себя. С высоты раздается выстрел, и голова монстра взрывается. Две, три фигуры спрыгивают на дно ямы.
– Давай, священник! Вылезай!
Рука Буна протягивается ко мне.
– Ты прошел испытание, священник. Давай, ты же не хочешь остаться там в компании этих гнойных мешков?
Я ошарашенно смотрю на три тела. Распухшие лица в гнойниках и язвах. Ногти, длинные и острые, как когти.
– Что… Что это? – мямлю я.
Бун пожимает плечами.
– Они не такие, как зомби из кино. Они живые. Люди, живущие в руинах. Мародеры, по самые яйца пропитанные радиацией. Посмотри на лица. И это еще довольно свеженькие. Видел бы ты по-настоящему гнилых. Вот те действительно похожи на живых мертвецов.
Он тянет меня за плечо в сторону металлической лесенки, висящей на двухметровой высоте на стене, выложенной ужасно грязным голубым кафелем. Без видимого труда подсаживает меня, и я вскарабкиваюсь по лесенке. Четыре руки помогают мне перелезть через бортик.
Я оборачиваюсь.
Бун вернулся назад, к противоположному краю ямы. Храпя, как лошадь, он разбегается. Его ноги мелькают с бешеной скоростью, перемалывая утрамбованный на дне снег. За полтора метра до края он делает прыжок и хватается за нижнюю перекладину лесенки. Вскарабкавшись ловко, как обезьяна, он усаживается передо мной, широко расставив ноги и состроив гримасу.
– Битка! – кричит он. – Проверь, не наделал ли святой отец в штаны.
Связист ухмыляется, но остается на месте.
Бун протягивает мне мой прибор ночного видения, а потом дает пощечину.
– Знаешь, сколько стоят эти очки, священник?
– Это бассейн! – кричу я. – Что делали эти мертвецы на дне бассейна? Зачем ты меня туда сбросил?
– Это я ему приказал, – отвечает за Буна капитан Дюран, вставая передо мной в расслабленной позе, выражающей молчаливую угрозу. Его руки сложены за спиной, как будто он ни капли не боится моей реакции.
– Зачем?
– Мы все через это прошли. Считайте это обрядом инициации. Мы должны были убедиться в том, что в случае необходимости вы сможете управляться с оружием. Но прежде всего, мы хотели узнать, способны ли вы пожертвовать чужой жизнью для того, чтобы спасти свою. Или жизнь своего соратника.
– Обряд? Чей обряд? Вас, так называемых швейцарских гвардейцев?
– В некотором смысле. Мы называем его Триер[34]. Не спрашивайте, почему. Как бы то ни было, вы неплохо справились, правда?
– Их было