— Неплохая идея, Хил! — обрадовалась Энн, но тут же сникла. — Отец Странника хочет продать, знаешь?

— Слышала, — печально вздохнула Хилдер. И хотя она не разделяла любви Энн к этому строптивому и необузданному жеребцу, о привязанности подруги к нему знала не понаслышке, а потому грустила вместе с ней.

— Энни! — воскликнула она в надежде вернуть былой беззаботный настрой их беседе — Твоего монстра все равно никто не купит, поверь. И, кстати, у меня возникла идея.

Дождавшись, когда Энн поднимет на нее свои огромные светло-карие глаза, Хилдер продолжила:

— Все знают, что Странник не подпускает к себе чужих, да и из своих, пожалуй, только вас с Хинриком признает. Так что уговорить отца взять тебя на выставку проблем не составит. Будешь смотреть за Странником, а потенциальным покупателям показывать его с наихудшей стороны. Поверь, бешеный и неуправляемый жеребец, да еще и за кругленькую сумму, точно никому не придется по душе.

— Хил, ты гений! — Энн чуть не подпрыгнула от радости и, соединив два кулачка возле тонких губ, добавила: — Вот бы получилось! Убьем двух зайцев: и Странника сбережем, и на квартиру денег насобираем.

Обратно в деревню подруги вернулись поздним вечером; правда, в июне солнце почти не уходило за горизонт, и казалось, что еще самый разгар дня. Только опустевшие загоны для лошадей, да блеянье овечек, загнанных в хлев, лишали иллюзий: время перевалило за девять.

Окрыленная яркими впечатлениями и мечтами о столичной жизни, Энн не сразу заметила Хинрика, одиноко стоявшего возле конюшни. Брат казался задумчивым и опечаленным.

— Привет, — мягко поздоровалась Энни, но ответом ей послужило молчание.

— Что-то случилось, Хинрик? — Состояние юноши вызывало у нее опасения. Не то чтобы парень до этого был душой компании, но что-то в его позе и взгляде заставило Энн насторожиться.

— Иди, куда шла, сестренка! — зло выплюнул тот.

— Ты из-за Странника? Да? — не унималась Энн. — А я как раз хотела тебя найти и обрадовать. Представля...

— Заткнись и проваливай! — грубо прервал ее брат и, сплюнув, немного отошел в сторону, чтобы Энн поняла: общение закончено.

Слегка потерянная и раздосадованная, девушка отправилась в дом. Но стоило ей только переступить его порог, как причина настроения брата стала понятна без слов.

Несмотря на поздний час, в доме были гости. Кристоф Йоханссон, отец Хилдер, сидел на большом диване в центре гостиной. Рядом с ним развалился еще один мужчина лет сорока, которого Энн видела впервые, высокий, даже огромный, черноволосый, с очень недобрым стеклянным взглядом и в странной одежде. Такую носили бедуины в фильмах и книгах про жаркие и безжалостные пустыни.

«Чужак, не иначе!» — пронеслось в голове Энн.

Чуть дальше от гостей стоял Ларус и крайне внимательно изучал какие-то бумаги.

Все трое были настолько погружены в свои мысли, что совершенно пропустили появление девушки, чем Энн тут же и воспользовалась, притаившись в прихожей за вешалкой с дождевиками.

— Что там читать! Условия выгодные. Никто больше не даст! — низким громовым голосом, от которого по телу девушки моментально пробежали мурашки, на ломаном английском произнес незнакомец. Энн не ошиблась, мужчина оказался приезжим, и в их дом он прибыл явно не с дружеским визитом. Его внешний вид и манера разговора внушали опасения и не предвещали ничего хорошего.

— Прошу услышать и нас, Ангур: жеребец заявлен на выставку, — тут же вмешался Кристоф. — Ларус не может продать Странника до ее завершения.

Энн моментально сообразила, почему Хинрик так переживал: этот странный пугающий мужчина планировал присвоить их любимого скакуна и, судя по всему, вывезти за пределы страны. От одной только мысли, что их с братом преданный и надежный друг попадет в лапы этого грозного и безжалостного мужчины, сердце Энн неистово сжалось, как и хрупкие кулачки, готовые разорвать любого, кто посмеет обидеть Странника.