— Ну и глупец ты, Адам! Зухре достаточно родить: от счастья Саид даже не заметит, что ребенок не так уж сильно и похож на него. Больше тебе скажу: стоит Зухре забеременеть, как в Саиде и вовсе пропадет надобность. Его будет ждать участь его отца. А власть попадет в руки к Назиру или к Маджиду — к тому времени мужу Алии.

— Абдулла, получается замкнутый круг...

— Верно, Ясин, все верно.

— Одного не понимаю, Абдулла, — покачал головой Адам. — Неужели Саид был настолько слеп, что решил взять в жены Зухру, зная, чья она дочь.

— Здесь как раз все просто, — выдохнул Абдулла. — Ты же знаешь, что не любая девушка может стать женой эмира. Кандидатуру Зухры долго рассматривал совет и одобрил Ее только потому, что Назир никогда не был замечен в делах Джадира, несмотря на далекое родство.

— Так, может, он и правда ни при чем, Абдулла?

— Маджид хоть и молод и горяч, но не настолько умен, чтобы самому все провернуть. Его неуемную жажду мести кто-то умело использует против Саида. И я уверен, Ясин, что этот кто-то — Назир.

— А казухи? Думаешь, за ними тоже стоит?..

— Назир, Ясин! Нет сомнений! Им нужно было избавиться от тебя: и Назир, и Маджид всегда видели в тебе угрозу своим планам. Вспомни, перед твоим отъездом не в Бларох ли отправлял тебя Саид, да еще и навязывая Маджида в придачу?

— Было дело, — согласился Адам.

— Саид слишком слеп и слишком внушаем, Ясин. Я даже боюсь предположить, какие планы Маджида ты нарушил, покинув Дезирию и не став жертвой казухов. И, честно говоря, я благодарен Аллаху за то провидение, что заставило тебя сорваться в Португалию.

— Я был в Исландии, Абдулла, — зачем-то уточнил Адам, вспоминая, что, а точнее, кто стал причиной его внезапного отъезда.

— Даже так? Что ж, это не так важно, мой мальчик. Главное — ты цел и невредим, а остальное решаемо.

— Что задумал ты, Абдулла?

— И Назир, и Маджид просчитались дважды, Ясин. Сначала ты, проигнорировав волнения казухов, отправился в Европу, сохранив себе тем самым, я уверен, жизнь. — Старик подошел чуть ближе к Адаму и, по-отечески положив ему руку на сердце, озвучил главное: — А теперь ты закроешь глаза на свое уязвленное самолюбие, найдешь и примешь Алию обратно, вдребезги разбив планы неверных, раз и навсегда лишив их права на престол. Поверь мне, Саид самолично отречется от власти в твою пользу. Он слеп, но не дурак, Ясин.

— Нет, Абдулла! — остервенело прорычал Адам. — Нет! Перешагнуть через себя я не смогу! Никогда!

— Усмири свою гордыню, Ясин! — не отступал старик. — Я не призываю тебя, простить дочь Саида. Я лишь прошу тебя быть хитрее. Найди ее и верни отцу. Скажи ему, что готов спасти Алию и весь род Аль-Наджах от позора, взяв нечистую в жены. Это твой шанс, Ясин, не упусти его. Ради своего народа, ради Дезирии, ради памяти своего отца и братьев.

Абдулла давно ушел в дом, но Адам не спешил его догонять. Полуденный зной уже сменился вечерней прохладой. Опустившись за горизонт, солнце полыхающими пурпурно-красными лучами прощалось с ушедшим днем, навевая нелегкие мысли и тяжелые воспоминания.

Забыть слово, данное отцу перед смертью, Адам не мог, не имел права. Он обещал прекратить восстания, обещал, что больше никто и никогда не пострадает от случайной пули в очередном мятеже, устроенном противниками Саида. Он помнил глаза отца, медленно и мучительно закрывающиеся от нестерпимой боли и отчаяния. Разве мог Адам нарушить свою клятву? Нет, иначе это был бы уже не он.

Незаметно черное небо озарилось тысячами звезд. Легкий бриз со стороны залива солоноватым воздухом ласкал молодого эмира провинции Ваха. Он все так же стоял посреди сада, тщательно обдумывая свое решение.