— Нет, ты балуешь животное и даешь ему право полагать, что главный здесь он, а не ты! — выплюнул Адам.

— Так ли важно, кто из нас главнее? — искренне недоумевала Энн. — Разве может привязанность строиться на таком глупом принципе?

— Привязанность? — переспросил Адам. — Какая, к черту, привязанность?! Это конь, животное! А ты ему колыбельные поёшь.

— Его гораздо проще уговорить сделать что-то, нежели заставить. — Взгляд Энн уже пылал от негодования. — И если вы думаете иначе, мне вас жаль.

— Взбалмошная девчонка! — прорычал Адам на арабском, возмущенный дерзким поведением Энн.

— Я передумал, — вновь перейдя на английский, решительно заявил он. — Наш договор больше не имеет значения.

— Вы о прогулке? Это и к лучшему! Странник скинет вас с себя в первую же минуту! Он терпеть не может самовлюбленных и заносчивых типов!

— Нет, Энн, я говорил не о прогулке, — зло щурясь, парировал Адам. — Завтра же конь отправится туда, где отныне ему место!

Адам стремительно развернулся и направился к выходу. Еще не хватало ему, алмазному королю и эмиру провинции Ваха, терпеть оскорбления из уст невоспитанной девчонки.

— Погодите, Адам! — донеслось ему в спину. — Простите!

Только гордый Адам Ясин Ибн Аббас Аль-Ваха не привык менять свои решения, тем более, повинуясь капризам женщин. Уверенной походкой он покинул здание конюшни, а через некоторое время и дом Ларуса Хаканссона.

— Подготовьте коня к отправке, — сухо заявил он хозяину дома перед отъездом. — В среду за ним приедут.

9. 8. Вулкан

— Идиотка! Какая же ты идиотка, Энн! Что ты ляпнула этому богачу, чтобы он так резко решил уехать?! И ладно бы просто уехать. — Сложив ладони на затылке, Хинрик ходил кругами вокруг растерянной сестры.

— Хинрик! — предупреждающе рявкнул Ларус. — Выбирай слова. Все-таки с сестрой говоришь.

Все, за исключением Оскара, которого Кристоф забрал к себе до вечера, собрались в гостиной. Минут десять назад Адам, разгоряченный и злой, сел в такси и покинул пределы деревни, толком не объяснив мотивов своего решения.

— А кто она, пап?! Кто?! Растяпа, пустоголовая курица, эгоистка! — Хинрик резко остановился возле Энн и дернул Ее за плечо. — Что сложного было в конной прогулке?! Села на лошадь — и вперед! Неужели опять свой дерзкий язык не смогла приструнить?

— Хинрик! — грозно крикнул Ларус. — Ты забываешься, сын!

— Да пошло всё к черту! Надоело!

Юноша выбежал в прихожую, схватил дождевик и, громко хлопнув дверью, ушел. Ему нужно было остыть. Энн понимала это, как и то, что сейчас говорить с братом было бесполезно.

— Энни, что произошло? — ласково спросила Арна, пока Ларус, взбешенный поведением сына, смотрел в окно на его удаляющуюся в сторону конюшен фигуру.

— Этот Адам просто чокнутый, мам! Я была со Странником, как обычно пела ему и готовила к выходу, как заявился этот...— Энн молча открывала рот, пытаясь подобрать подходящее определение для Адама, но никак не могла. — Разозлился на меня за пение, начал упрекать, что неправильно обращаюсь с животным, а потом просто ушел.

В уголках ее глаз заблестели слезы. Энни было обидно, что Адам так импульсивно повел себя с ней, а еще очень стыдно перед братом. Хотела она того или нет, но Хинрик только что лишился своего единственного друга, и, как ни крути, виновата в этом была она.

— Ничего страшного не случилось, Энни, — отозвался Ларус. Его внимание все так же было обращено за пределы дома. — Месяцем раньше или месяцем позже — какая разница, когда Странник покинет нас. Да и в лице Адама мы не потеряли друга, поскольку таковым он нам стать не успел.