Как завороженный смотрел Адам на невысокую хрупкую девчонку в бесформенной толстовке и джинсах и упорно не верил своим глазам: там, внизу, в каких-то метрах тридцати от него стояла Алия. Его невеста. Его любовь. Его мечта.

— Алия… — глухо прошептал Адам, забыв обо всем.

— Алия, — сказал он чуть громче, мотая головой, чтобы сбить морок бессонной ночи. С неистовой силой продолжал он вглядываться в знакомые черты в попытках отыскать отличия.

— Алия! — грозно прорычал, так и не найдя таковых.

Казалось, дочь Ларуса услышала его звериный рык и отважилась взглянуть на него.

И вот тут Адам понял, что девушка в безликом капюшоне — лишь копия Алии! Ее взгляд был совершенно другим: дерзким, уверенным, свободным. Она заметила его, стоявшего у окна, и отвернулась, но не от смущения или неловкости, как это делала его невеста, случайно, ненароком соприкоснувшись с ним взглядом, а от пренебрежения и абсолютного безразличия.

— Таба! — процедил Адам сквозь плотно стиснутые зубы.

В голове совершенно не укладывалось, как такое могло произойти. Кто эта девушка и почему она, как две капли воды, была похожа на дочь Саида?

Дрожь, сковавшая тело, не давала ему пошевелиться. Как обезумевший, он продолжал прожигать девчонку взглядом, совершенно позабыв о нормах морали. Сейчас, в это самое мгновение, ему хотелось только одного: узнать правду! А еще — подойти ближе, чтобы, возможно, при детальном рассмотрении найти-таки весомые отличия и убедиться в очередной своей ошибке.

Вот только Энн не спешила идти в дом. Задорно смеясь, она обнимала младшего брата и с любовью смотрела на среднего. Ее лицо светилось радостью, а каждое движение было наполнено искренней нежностью. Они громко что-то обсуждали, и все дружно хохотали на весь двор, а Адам впервые пожалел, что не знает исландского.

Когда вся семья двинулась в сторону дома, эмир поспешил вниз. Даже секундное промедление представлялось ему сейчас непозволительной роскошью.

Он старался держаться уверенно: семья Хаканссона явно ничего не подозревала, а Адам прежде сам хотел во всем разобраться.

Возле входной двери вновь послышались обрывки непонятных фраз. Предчувствие скорой встречи выворачивало наизнанку.

Еще шаг, пара ступеней, и глаза Адама столкнулись с песчаным омутом очей девушки.

Копия Алии смотрела на него в упор — смело, отважно, безрассудно, совершенно не понимая, какое влияние сейчас оказывала на Адама, как своим взглядом переворачивала вверх тормашками его личную вселенную.

Среди толчеи и постоянных разговоров, кучи обуви и навешанной горой одежды, ароматов жаркого и потоков прохладного воздуха с улицы Адам видел только ее. Правда, он и сам пока не понимал, кого именно...

Тот же разрез глаз, аккуратный носик, форма лба и маленькая ямочка на подбородке. Те же губы, нежные и манящие. Те же слегка заостренные скулы. Манера поворачивать голову, чуть склоняя ее набок, и улыбка, расцветающая на лице. Даже россыпь веснушек на щеках, казалась, украшала лицо девушки тем же узором, что и у Алии.

Если бы только не ее взгляд.

«А она умеет смущаться!» — ухмыльнулся про себя Адам, заметив, как покрылись румянцем щеки девушки, стоило Хинрику ей что-то прошептать, как резко она опустила глаза, в один момент становясь нестерпимо похожей на Алию.

Сквозь пелену волнения и крайнего удивления до слуха Адама доносились чьи-то вопросы, чьи-то ответы, чей-то смех...

Черт! Как же в эти минуты Адам ненавидел пресловутый языковой барьер. Как хотел он, чтобы все вокруг вспомнили о приличиях и в его присутствии перешли на английский.