Вряд ли ему полегчало. Но зато теперь я знала, как выражается его гнев. Можно серьезно пострадать.

Лучше его не злить. Лучше вообще с ним не связываться. Здоровее буду. Спохватившись, я пресекла свои мысли и приступила к перевоплощению в известную певицу Роксолану. Внутри всё еще свербела обида на Басманова за то, что он не верил в меня.

Что с него взять? Он не профессионал. Вот дядя сразу разглядел во мне типаж Роксоланы. Басманов думает, что люди очень уникальны, но на самом деле очень много похожих лиц и типажей, которые можно скопировать.

Мне захотелось поразить грозного бандита, удивить, утереть ему нос. Доказать, что я чего-то стою. В меня мало кто верил, и это всегда было зияющей раной в моей душе.

Я прошлась вдоль рядов одежды и обуви, ища среди уничтоженного гардероба целое и нетронутое. Выбрала платье, надела его сверху телесного цвета боди, застегнула ремень, босоножки ладно сели на ноги. Волосы, чистые после душа, отлично поддались укладке. С макияжем я тоже расправилась быстро. Опыт.

Наконец встав перед зеркалом, я стала изучать собственное отражение. Чужое. Я стала другим человеком. Роксоланой. Всеми любимой звездой сцены.

Бронзовое полупрозрачное платье в пол тускло мерцало, повторяя каждый изгиб моего тела и делая меня похожей на статуэтку.

Пояс подчеркивал талию, из-за прозрачной ткани угадывались очертания фигуры. Длинные ноги, пышная грудь, подчеркнутая тесным лифом с открытым декольте.

Никаких украшений. Только небольшие сережки в тон платью. Волосы уложены в свободный жгут из перевитых друг с другом локонов и перекинуты на правое плечо.

Переступив с ноги на ногу, я вскинула подбородок и приняла горделивый вид, улыбаясь девушке в отражении.

Ее взгляд выражал уверенность и превосходство, даже высокомерие.

Именно так Роксолана смотрела на мир. Как будто он у ее ног и все люди – ее рабы или, на худой конец, поклонники.

Существовал только один человек, кого она не смела одаривать подобным взором.

Он бы просто не позволил.

Роксолана редко делилась со мной откровениями, и, насколько я поняла, внимательно наблюдая за ней, слушая ее реплики, разговаривая с ее продюсером и своим дядей, история любви баснословно богатого бизнесмена и певицы была окрашена в совершенно другие оттенки, чем на страницах глянцевых журналов.

И романтикой там и не пахло.

Басманов просто захотел себе трофей – и он его получил.

«Ты не представляешь, какой он ужасный человек, – жаловалась она в очередном припадке жалости к себе, – бездушный, жестокий, безжалостный и безэмоциональный. У него нет души, он не чувствует ничего кроме жажды наживы и власти».

Я уже убедилась на горьком опыте, что ему нет нужды спрашивать разрешения.

Роксолана стала дорогой блестящей игрушкой, певчей птичкой в золотой клетке, которая, однако, не захотела мириться с такой судьбой и сбежала от тирана.

Я бы на ее месте тоже сбежала. Этот дом душил своей помпезностью, мрачностью, бездушностью, а сам Басманов приводил в состояние повышенной боевой готовности. Я не видела в нем доброты, способности к пониманию, чувствовала вражескую враждебность и готовилась защищаться.

***

Я снова взглянула в зеркало и помахала рукой на разгоряченное лицо. В потустороннее я не верила, но тем не менее происходило нечто странное, когда я забирала себе чужой образ.

Хоть и временно. Будто частичка души того человека перемещалась в меня.

Я вела себя по-другому, говорила по-другому. Мимика, жесты, походка и голос. Ничего не оставалось от Марьяны. Я ее забывала, оставляя за границей сознания, внутри которого властвовал другой человек.