Он вдруг осёкся, фыркнул и растянул губы в мерзкой улыбочке.

 – А может... ты сам намеревался её...

Затрещину Эду дал Айван. Не затрещину даже, а подзатыльник, хотя и весьма внушительный. Солидный такой подзатыльник. С оттяжкой.

 – А-ай! – воскликнул горе-ловелас и вскочил. – Совсем ополоумел, старый ты хрен?

 – Убавь гонор, дружище, – примирительно сказал порядком захмелевший Леот. – Не доводи до греха.

Кай, как и Айван, воздержался от слов. Он смерил Красавчика тяжёлым взглядом и двинулся туда, где лежали седельные сумки.

 – Ты делаешь глупость, защищая её, – крикнул Эд ему в спину. – При первой возможности эта тварь перережет тебе, спящему, глотку, и даст дёру!

Кайден обернулся.

 – Мы давали клятву, Эд. Забыл?

 – Да, – заявил Красавчик. – Доставить ведьму на Божий суд целой и невредимой. А уж там, поверь, её поджарят до хрустящей корочки, или задавят каменными плитами, или ещё что похуже сотворят. Сам же знаешь – ей не выжить. Так отчего бы напоследок не попользовать её сладкую щель?

Кайден мельком глянул на пленницу. Она не сжалась от страха, нет. Наоборот, сидела прямо, точно проглотила палку. Только побледнела и стиснула кулаки.

 – Сделай это, и я собственноручно оскоплю тебя, – спокойно, но твёрдо сообщил Кай и продолжил свой путь.

Луна светила холодным белым огнём, и озарённые призрачным светом ветви выглядели особенно зловеще. Казалось, будто сотни узловатых скрюченных пальцев тянутся к бледному лику ночного солнца.

Кай, погружённый в невесёлые раздумья, сидел на берегу и крутил в пальцах гладкий молочно-белый опал. Сейчас камень выглядел, словно уменьшенная копия луны.

Приносит удачу в любви... Надо же...

Он стиснул зубы и усилием воли прогнал мысли об Айли, её отце и предстоящей свадьбе. Думать об этом, всё равно что проворачивать в воспалённой ране ржавый нож...

Подари опал своей невесте, и вы будете жить долго и счастливо...

 – Почему ты вступился за меня, солдат?

Кай не услышал, как она подошла, и ему стало стыдно.

 – Я же сказал. – Он спрятал камень и нахмурился. – Мы дали клятву.

 – Ты защитил ведьму от надругательства только ради клятвы? – девица склонила голову на бок.

 – А ты ведьма?

 – Нет. – Она протянула ему флягу. – А ты совсем не умеешь врать.

Кайден хмыкнул и сделал глоток. Во фляге оказался яблочный сидр. Сладкий и пряный, какой обычно подают на Рождество.

Он поднял на пленницу вопросительный взгляд. Она улыбнулась.

 – Твой безволосый товарищ угостил меня, – сообщила девица. – Намекнул, что тебе это придётся по вкусу.

 – Айван?

 – Наверное. – Девушка уселась рядом.

 – Но он же... – Кай убил комара, севшего на шею. – Он же никогда ни с кем не говорит.

 – А он и не говорил. Я поняла без слов.

Кай вздохнул и снова пригубил сидра. Он чувствовал себя разбитым, словно фаянсовый умывальник на постоялом дворе.

Чёрт, а ведь это только первая ночь!

 – Эд снова к тебе полезет, – сказал он, наблюдая, как лунные блики играют на воде.

 – Знаю.

 – Я не допущу насилия.

 – Верю.

 – Но если ты нарочно начнёшь провоцировать его, чтобы мы сцепились, словно дворовые псы, то...

И тут она коснулась его. Накрыла ладошкой руку. От лёгкого прикосновения прошило молнией, а зелёный взгляд заставил нервно сглотнуть.

 – Я всё поняла, – сказала темноволосая колдунья. – А теперь идём спать, солдат. Я вижу, ты устал, да и полночь близится. Слышишь, как ухает филин?

7. 7. Дикая чаща

Гром шарахнул так, что Бес дёрнулся, а мерин Леота взвился на дыбы. Пегая кобыла ведьмы испуганно заржала и шарахнулась в сторону, но наездница удержала лошадь. Кай видел, как пленница наклонилась и прошептала что-то своей коняге, ласково потрепав по холке.