К сожалению, он мой начальник, и мне приходится стелиться перед ним, если я не хочу лишиться зарплаты, которая позволяет мне оплачивать квартиру и мои любимые брендовые штучки.

Встряхнув головой, снимаю очки, аккуратно складываю их и натянуто улыбаюсь нависшему надо мной Раневскому:

— Извините, Ян Илларионович, но она представилась вашей невестой и не особо прислушалась к моей просьбе не беспокоить вас.

Для пущей невинности я хлопаю ресницами, но это ничуть не ослабляет раздражения моего демонического босса.

— И что?! Ты каждую телку будешь впускать в мой кабинет, если та представится моей невестой?!

2. 2

Я чуть вжимаюсь в спинку стула, мечтая выплеснуть ему в рожу свой холодный кофе.

Отчасти я просто пытаюсь увеличить расстояние, чтобы его горячий головокружительный аромат остался за пределами моих легких.

Сохраняя улыбку на лице, отвечаю.

— Вы могли бы выдать мне список девушек, которых можно впускать, а которых я должна отшивать вместо вас.

Упс… Раневский угрожающе прищуривается.

— На будущее, — он тычет пальцем с перстнем в мой стол, — у меня нет никакой невесты.

Я отвожу взгляд, потому что мои мысли начинают крутиться вокруг фантазий, на что еще способны длинные пальцы этого деспота, каково ощутить их внутри и что будет, если этот самый перстень прижмется…

Ничего, потому что этого не будет!

— Неудивительно, — ворчу себе под нос, отбрасывая свои неуместные мысли в мусорную корзину.

— Что ты сказала?!

Мои глаза увеличиваются, и я резко вскидываю голову.

— Ничего!

Он прищуривается, сверля меня угрожающим взглядом.

А потом раздается трель входящего звонка, и он, потеряв ко мне интерес, выпрямляется во весь рост, вынимая из пиджака телефон.

— Да, — произносит он, проводя свободной рукой по своим густым волосам. — Твою мать. Нет. Да не забыл я. Скоро буду. Давай, на связи.

Раневский матерится и одновременно злостно тапает по экрану мобильного.

Секунда, две, три… и я буквально слышу, как работают шестеренки в его голове.

— Собирайся, — бросает он командным тоном, не отрывая взгляда от телефона, в котором что-то печатает.

В то время как я моргаю, уставившись на Раневского, не понимая что к чему.

Закончив водить пальцем по экрану, он убирает телефон в карман брюк и бросает на меня жесткий взгляд.

— Так и будешь таращиться? Или хочешь испытать мое терпение?

О, господи, почему я думаю о его лопнувшем терпении в неподобающем ключе?

Например, как моя задница задрана кверху, а его ладонь оставляет на ней жалящий след…

— Невеличкина! — рявкает он, и я подпрыгиваю на стуле, ощущая между бедер просто неприличный и совершенно неуместный жар.

Это все моя скудная сексуальная жизнь.

— П-простите, а куда… мне собираться?

— Господи, Невеличкина! Просто подними свою задницу и следуй за мной, — цедит он сквозь зубы и срывается с места. — Живо!

Вздрогнув, суетливо выключаю компьютер, запихиваю телефон в свою дизайнерскую сумочку, хватаю пиджак и несусь семимильными шагами за грозной горой мышц.

Но все равно не успеваю, и двери лифта начинают закрываться, но вдруг Ян выставляет руку, и двери тут же разъезжаются, а я под его грозным взглядом проскальзываю в лифт.

Но лучше бы я спустилась по лестнице.

Нервно улыбнувшись, пристраиваюсь рядом с Раневским, который поправляет манжеты одной из своих дьявольских рубашек и складывает перед собой свои мощные сильные руки.

Двери закрываются, и внезапно становится слишком тесно. Слишком.

Воздух будто наэлектризовывается и покалывает кожу.

Дышать автоматически становится сложнее.

От Раневского исходит такая энергетика, что я чувствую ее на физическом уровне, а в голову невольно лезут кадры, как он бьет по кнопке «стоп», толкает меня грудью в стену, задирает юбку, которая с треском расходится на бедрах от его силы, и…