Впрочем, молчание я хранила не только по этой причине. Я выжидала, надеясь, что на эмоциях или от злости Элар проговорится и скажет что-то важное. Спрашивать его о чём-то напрямую я больше не собиралась. Точно не после того, как он пытался…

С трудом проглотила горькую слюну и, сложив руки на своих коленях, присела на лектус. На ДРУГОЙ, не на тот, где… всё произошло.

– Успокоилась? – Элар сел напротив и брезгливо сморщил нос, когда я молча предложила ему оценить всю элегантность, длину и тонкость средних пальцев моих обеих рук.

– Значит, нет, – констатировал он. – Ну, что ж. Будем работать с тем, что есть. Давай сделаем вид, что я поверил в то, что ты не переигрываешь, что на самом деле обиделась и что в твои планы не входило захомутать кого-нибудь из местных.

– Чего? – Не смогла удержать в себе, возмутилась вслух. – Ты рехнулся? – Пальцем у виска покрутила. – Какое захомутать? В каком месте я переигрываю? В том, где у меня случайно при себе не оказалось мачете и я от избытка чувств не отхерачила тебе твою собственную хомуталку?

– Не выр-ражайся! – прорычал он. – Во-первых, тебе не идёт. А во-вторых, я же, кажется, предупреждал насчёт закона о ненормативной лексике.

Я снова показала Элару оба средних пальца ещё и озвучила этот жест как можно более откровенно. Бро бы мною точно гордилась.

– Вель! – злобно рявкнул мужчина.

– Велислава! – проорала я в ответ. А когда звуки моего голоса утихли, растворившись в корешках книг, зыркнула на него из-под насупленных бровей. – Откуда ты только взялся на мою голову?

– Я? – мужчина так искренне задохнулся от возмущения, что я прямо-таки залюбовалась. – Я взялся? Да ты…

Тут в дверь постучали и Элар был вынужден замолчать, чтобы не посвящать посторонних в наши с ним разборки.

В комнату вошёл молоденький парнишка, больше пятнадцати лет я бы ему не дала.

– Ваши закуски, дюк, – объявил он от порога, но посмотрел при этом почему-то на меня. И я, конечно, покраснела до корней волос, сообразив, что мы с Эларом и не думали сдерживаться, я так точно не была тихой, а посему, наверное, уже весь дом в курсе того, что здесь случилось.

– Оставь и проваливай! – прорычал Элар и мальчишку будто ветром сдуло из библиотеки.

– А можно и мне тоже? Свалить? – поднявшись, спросила я, и чуть не рухнула обратно, когда мужчина рявкнул:

– Сядь!

И добавил, после того, как я упрямо сложила руки на груди:

– Сядь, Вель...лислава! Мы ещё не договорили.

И знаете? Вот хотела я ему сказать, что думаю по поводу предстоящего разговора, ибо как чувствовала, что ничего хорошего мне тут не скажут, однако отчего-то промолчала. На что надеялась, спрашивается?

Кивнула и присела на краешек лектуса.

– Только маленькая просьба с моей стороны, ладно? – Он улыбнулся, приподняв уголок губ. – Давай без лишнего артистизма. Твою игру я успел оценить по достоинству, честное слово.

Игру? Игру? О чём он говорит?

– Мы с тобой вот как поступим. Я готов поверить в искренность твоего возмущения и забыть о неудавшейся попытке сделать из меня дурака.

Я задумалась. Внезапно показалось, что мужчина заговорил на старославянском, вроде и слова все знакомые, а общий смысл на фоне общей заковыристости построения предложений как-то теряется. Мне-то как раз казалось, что здесь делают не дурака, а дурочку… Я бы даже сказала, что эту дурочку здесь имеют, а выяснилось…

«Прости, я не вполне понимаю, что ты имеешь в виду», – мысленно построила фразу я, но вслух произнесла:

– Чего-о?

Элар несмело улыбнулся и трогательно вскинул брови.

– Я таким образом намекаю, что готов начать с нуля. Но ожидаю и от тебя встречных шагов.