Кайдалова нахмурилась.

– Кстати, номер двенадцатый, мне передали, что вы при больных ругали качество постельного белья.

– Я не ругал качество белья. Качества там нет. Оно просто дырявое, – возразил Пятс.

– Как бы то ни было, впредь прошу с подобными замечаниями только к врачу, один на один. Если закончили, Константин Александрович, пациенту пора на ужин.

Понурясь, Пятс нащупал клюку.

– Надеюсь, не заблудитесь, – проводила его Кайдалова. – И вообще, впредь предлагаю меньше толкаться в кабинетах начальства. А больше внимания режиму.

Когда пациент вышел, Кайдалова присоединилась к застывшему у окна Понизову. Сверху оба наблюдали, как неспешно, выбрасывая клюку, будто трость, вышагивает по снегу бывший президент Эстонии.

– Заносчивый! – оценила Кайдалова. – Ишь, как ногу впечатывает. Прям на плацу.

– Гордый, – не согласился Понизов. – У него ревматизм и вены. Видите, как аккуратно ставит ступню? Чтоб никто не заметил, насколько ему больно.

– Что ж, враги тоже сильными бывают. – Кайдалова вернулась к столу. – Тем зорче и беспощадней должны быть мы, психиатры.

Постучала ноготком по бутылке, потом по часикам на руке.

– Три часа беседы с врагом? Что могут подумать, Константин Александрович?

– Вообще-то я как врач беседовал с пациентом, – возразил Понизов. Подманил ее поближе. – А что вы подумали?

– Не валяйте дурака! Мы не на трибуне. И кому как не вам знать: психиатр не врач. Психиатр – боец. А Пятс этот – матерый антисоветчик! Которому необходимо дать понять, что он не в санатории. А отбывает наказание.

– Для нас он пациент! – сорвался на крик Понизов. Но Кайдалову не поколебал ни на йоту.

– Для нас он враг! – отрезала она. – А для вас в первую очередь. И без того нехорошие разговоры о вашей мягкотелости идут. Вы подумали, почему вас до сих пор не назначили на должность? Достаточно того, что приняли на работу судимую за измену Родине.

– Побойтесь бога, Маргарита Феоктистовна! Если вы о Гусевой, то она фронтовичка, незаконно осужденная. И в ближайшее время будет реабилитирована.

– Но в плену-то она была!

– Стало быть, тоже враг? – У Понизова заходили желваки.

Кайдалова смолчала значительно.

– Идите-ка вы работайте. Что касается пациента Пятса, он уж и без нас с вами свое получил. Пусть хоть умрет спокойно.

– Ну-ну, – Кайдалова статным парадным шагом направилась к выходу.

У двери ее нагнал голос Понизова.

– И еще. Я пересматриваю статистику. В вашем подразделении недопустимо высокая смертность среди лиц, направленных судом. Может, это следствие вашей классовой борьбы с пациентами? Обещаю разобраться тщательно. А пока требую пациенту Пятсу обеспечить надлежащее лечение и уход! Как и всем. Во всяком случае, так будет, пока я здесь за главврача.

– Думаю, это ненадолго.

Насмешливо скривившись, Кайдалова с чувством захлопнула за собой дверь. Подрагивает табличка «и. о. главного врача Понизов К. А.».

Наглухо привинченная медная табличка с выбитыми выпуклыми буквами – «Председатель Бурашевского поселкового совета Понизов Н. К.».

Николай Понизов, рослый, ладный молодой мужчина с аккуратными усиками вдоль верхней губы, подергал табличку, пробуя на прочность.

– Как влитая. Даже жаль менять, – пожаловался он уборщице бабе Лене, что прибиралась в его кабинете.

– Как же тебя теперь обзывать-то станут? – полюбопытствовала баба Лена. – Голова, что ли?

– Глава администрации! – Понизов со вкусом выговорил новое, диковинное словосочетание.

Он всё делал со вкусом. Любил, поднявшись пораньше, пройтись по пробуждающемуся поселку, прийти на работу за час-полтора до того времени, когда начнут собираться сотрудники, и посидеть за дела ми в одиночестве. Ем у вообще нравилось быть успешным, удачливым. Задаться целью и добиться ее, вопреки обстоятельствам. Собственно, именно так он, старший оперуполномоченный районного уголовного розыска, капитан милиции, оказался на должности председателя поссовета.