Он не должен был появляться вне графика, установленным самим собой. Не хотел напугать, не хотел показаться навязчивым, не хотел — и всё же стоял, наблюдая, как она прикасается к стеклу, задумавшись о чём-то.

Нужно было пройти мимо, отвернуться, скрыться за привычной стеной холодного безразличия, но больше не мог. Константин приблизился, и когда Лея повернулась к нему, в ее глазах мелькнула искорка тепла, от которого внутри снова шевельнулось давно забытое чувство. Он ощутил, как его сердце делает первый удар. Отчетливый, сильный. С каждой новой встречей его сердце отзывалась все быстрей, не принося хозяину прежней невыносимой боли. Хотя и она сейчас была счастьем. Доказательством того, что вампир больше не один. Что боги даровали ему смысл жизни.

— Выбираете что-то? — спросил он, стараясь сохранить привычную сдержанность в голосе, хотя сам едва не улыбался от счастья видеть её так близко.

— Просто смотрю, — смущённо произнесла девушка. — Столько новых вкусняшек появилось за последнее время.

Константин чуть улыбнулся, его взгляд на мгновение остановился на отражении девушки в стекле автомата. Такой юной и такой уязвимой. Желание защитить, укрыть от всего плохого становилось почти навязчивым.

— Что бы вы выбрали, если бы можно было? — спросил он мягко.

Она задумалась, трогательно нахмурив светлые брови, словно решала очень важную задачу.

— Карамельную плитку, — наконец призналась девушка тихо. — Всегда брала её перед экзаменами. На удачу.

— Удача — это важно, — согласился он серьёзно. Не раздумывая, протянул руку и опустил монеты в автомат.

С детским восторгом Лея смотрела, как шоколад падает вниз.

— Вы серьёзно? Мне ведь нельзя.

— Сегодня можно, — сказал он и протянул плитку. Их пальцы едва не соприкоснулись, и её тепло пронзило его насквозь. Снова. И снова ему было мало.

— Только… не говорите об этом вашему лечащему врачу, — тихо добавил он с лёгкой усмешкой. — Он будет очень недоволен.

Лея рассмеялась.

— Обещаю.

Константину было трудно дышать рядом с ней. Всё, что он тщательно скрывал за столетиями одиночества, вырывалось наружу, требуя свободы. Бессмертие учит видеть течение жизни. Ее главные моменты, который ошибочно люди принимают за ежедневную рутину.

И он, древний вампир, наблюдал, как обычная девушка держит в руках плитку шоколада, как ценное сокровище.

— Вам пора отдыхать, — напомнил он, делая усилие, чтобы не выдать внутреннего волнения. — Нужно беречь силы.

Она послушно кивнула, сжала в пальцах шоколад и медленно повернулась, направляясь обратно в палату. Её шаги были почти беззвучными.

Константин стоял, глядя вслед, и вдруг ясно осознал, что больше не сможет оставаться просто наблюдателем. Его всегда пугала жизнь людей — короткая, мимолётная, полная боли и потерь. Но сейчас он ясно видел: именно её быстротечность заставляет каждое мгновение сиять ярко и отчаянно.

Рядом с Леей он впервые за тысячелетия ощутил течение времени, его неумолимое движение. Впервые за многие столетия он хотел остановить его, чтобы дать ей чуть больше. Ещё один день, ещё один месяц, ещё одно лето с морем и солнцем.

Понимание того, что он может потерять её, сдавливало грудь. Страх смерти был реальным не для него самого, а для человека, ставшего смыслом его вечности. И вампир осознавал всю иронию этого чувства.

«Ты не должен позволять себе слабость», — говорил ему разум, закалённый тысячелетиями. Но сердце, уже проснувшееся и живое, не соглашалось. Лея стала частью его жизни, его слабостью и его силой, его счастьем и его болью.