- Хотела, но забыла затопить.

- Я затопил. Минут через сорок можешь мыться. Только воду всю не выливай, пожалуйста, мне тоже надо.

- Хорошо. Спасибо.

Иван ушел, оставив меня в легком недоумении. Хотя чему тут удивляться. Наверняка начальница связалась с ним по рации и навтыкала по первое число. Или он сам был сегодня у них. Это его прямая обязанность – создавать условия для научных работников, приезжающих в командировку. А вот баня…

Я не стала углубляться в эту метафизику, вернулась к таблицам. И мне даже удалось выкинуть Ивана из головы, но через сорок минут, когда я с довольным урчанием намылилась, кто-то вошел в предбанник. Я замерла, стиснув в руках ковшик.

Кто-то… Не Лиса же. Рот закрой, Саша, аппендикс простудишь. Человек в туалет пошел. А ты что подумала?

Но кончики пальцев как онемели, так и не желали отмерзать, а живот, наоборот, налился предательским теплом. Стекающая по животу вода пробиралась между ногами, щекотала, ласкала, и там все мгновенно набухло тянущей сладкой болью, пока еще приятной, но требующей немедленной разрядки.

Подстелив полотенце, я села на горячую влажную лавку, прислонилась к бревенчатой стене, запрокинула голову. Пальцы скользнули привычным маршрутом, на автомате зная, что и как. Когда у тебя нет постоянных отношений, ничего другого не остается. Сначала неловко, чувствуешь себя ущербной, потом привыкаешь. И пытаешься себя обмануть, что и это очень даже неплохо, ведь свое тело и свои реакции знаешь так, как никто и никогда не узнает.

А что, если он сейчас войдет, промелькнуло бледно на подступах к вершине.

Ну… и… пусть, отозвалось так же бледно.

Обычно за этим занятием я представляла каких-нибудь красивых мужчин – артистов, спортсменов, моделей. Иногда Егора. Но сейчас, словно помимо моей воли, наотмашь ударило воспоминанием десятилетней давности, и я до крови закусила губу, пытаясь сдержать стон…

***

июль 2012 года

Уже который день Кира дуется на меня, и в конце концов я не выдерживаю.

- Соломина, если у него на тебя не встало, я-то тут причем?

- Ты слепая? – шипит она. – Или тупая? Он на тебя так пырится, как будто глазами трахает.

- И что мне теперь сделать? В город свалить? Я сюда работать приехала, а не на блядки. На фиг он мне сдался?

В результате мы ссоримся, потом миримся, но напряжение все равно остается. До этого мы ни разу не делили парней. Соперничать с ней? Смешно. Да и вкусы у нас совсем не совпадают. Кира злится еще и потому, что крендель, на которого положила глаз, сорвался с крючка, хотя, казалось бы, с готовностью проглотил приманку. Изрядный удар по ее самолюбию, она привыкла получать то, чего хочет. А то, что Иван предпочел ей меня, все только усугубляет.

Я сказала, что мне нет до него никакого дела, но … слукавила. От его неприкрытого интереса и говорящих взглядов сердце сбивается с ритма и тянет облизнуть пересохшие губы. Вечером, лежа в постели, я думаю о нем, а потом вижу во сне. В таких сюжетах, что…

Что становится жаль - почему это не реальность? Жаль, что наяву он просто смотрит – и больше ничего.

Может… самой сделать первый шаг?

Но я не представляю как. Опыта в таких делах у меня нет.

А потом мы встречаемся на берегу, Иван помогает мне добыть чертов водяной горец для анализа, мы вместе работаем в лаборатории, разговариваем, смеемся, но за всем этим стоит что-то такое, от чего захватывает дух.

Предчувствие, предвкушение…

С Егором было по-другому. Похоже на сказку, но теперь я уже знаю, что происходит со сказками, когда они сталкиваются с действительностью. Сейчас все более грубое, земное… реальное. Мне немного страшно признаться себе, что хочу его, но ни капли не стыдно.