- Добрый день, - сказала я, переходя на неуверенный итальянский, - подскажите, как проехать в Локарно? Мне срочно нужно в полицейский участок. Или разрешите позвонить? Я потом переведу вам деньги за звонок.

- Что? – мужчина и женщина переглянулись, а потом мужчина заговорил так же неуверенно, как я на итальянском: - Она только что потеряла мужа, наверное, немного не в себе…

- Это не повод, чтобы разгуливать в таком виде, - зашипела женщина, снова окинув меня взглядом с головы до ног.

- Где Локарно? – повторила я, теряя терпение. – Мне срочно нужно в полицию!

- Но в Локарно нет кондотьера, - очень любезно пояснил мне мужчина. – Солдаты есть только в Сан-Годенцо.

Зачем мне солдаты и какой-то Сан-Годенцо?..

- Как проехать в Сан-Годенцо? – спросила я уже в полном отчаянии.

Неужели, так трудно дать попавшему в беду человеку телефон? Или нормально рассказать, где тут ближайшая автобусная остановка? Или магазин, где точно есть телефон общего пользования?..

- Так это вам туда, - мужчина махнул рукой в ту сторону, откуда притащилась его повозка. – Но сейчас в город вряд ли кто-то поедет… А у меня, кстати, письмо для вас, как раз из Сан-Годенцо. От адвоката. Тина, где письмо?

- Вот, - женщина вытащила из-под передника помятый конверт и с недовольным видом протянула его мне.

Я машинально взяла его и скользнула глазами по рукописным буквам, выписанным с такой тщательностью, словно кто-то сдавал экзамен по художественной каллиграфии.

«Госпоже Аполлинарии Фиоре» - прочитала я первую строчку, а потом увидела, что было написано дальше – Миланское герцогство, кантон Пьемонт, отправлено из Сан-Годенцо…

Ещё ниже шла дата отправления письма – несколько аккуратных цифирок, которые подействовали на меня, как удар поварёшкой по голове.

«Отправлено 13 мая 1430 года».

Пятнадцатый век? Письмо отправлено в пятнадцатом веке? Тупая шутка… Или не шутка?!.

- Кто сейчас нами правит? – спросила я дрогнувшим голосом.

- Будто вы не знаете, хозяйка, - произнёс мужчина и пожал плечами. – Мы ведь уже восемь лет как освободились от этих германцев и подчиняемся герцогу Миланскому, Филиппо Висконти. Вы простите, что жена так заорала. Но я и сам перепугался... Принял вас за германского разбойника, - он усмехнулся, окинув меня взглядом с головы до ног. - Одеты вы...

Жена ткнула его локтем в бок, и посмотрела так свирепо, что мужчина сразу присмирел.

Но я думала совсм о другом.

Этого не могло быть, но это происходило. Я затравленно оглянулась, уже иначе воспринимая пышные зеленые окрестности, где не было ни одного столба электросетей или сетевых башен, где не было заасфальтированных дорог, и где люди разъезжали на телегах, запряженных лошадьми, и носили одежду периода Возрождения.

Об этом периоде я помнила только, что тогда жили и творили Данте Алигрьери, Петрарка, и Джакомо Бокаччо придумал своего «Декамерона». Это всё просто преотлично, но я-то здесь каким боком?!.

Я стояла посреди разбитой дороги, комкала в руках странное письмо, адресованное некой Аполлинарии Фиоре, с которой меня упорно путали, и совершенно не знала, что мне теперь делать и как поступить.

Разумеется, письмо читать я не стану. Читать чужие письма – это дурной тон, между прочим. Письмо адресовано не мне, я знать не знаю никакой Аполлинарии Фиоре. И знать не хочу, если честно.

Оставалась маленькая, очень хиленькая надежда, что это всё устроил Масик. Решил разыграть меня, нанял артистов… Но какие-то слишком смелые артисты – бьют и всё по голове. Так и убить можно. И это уже совсем не смешно.