Круто развернувшись, я бросилась бежать.

Под горку, через олеандр, потом под грушевыми деревьями, обвитыми плетями дикого винограда… Главное – добежать до озера… До озера…

Пот заливал лицо, страшно хотелось пить, но я бежала, не останавливаясь, поминутно проверяя, чтобы солнце светило справа.

Немного утешало, что деревья вокруг меня больше не махали ветками, а стояли смирненько, но в какой-то момент мне стало казаться, что они пристально наблюдают за мной. Деревья! Наблюдают!.. Так можно точно с ума сойти.

Я взбежала на взгорочек, вломилась в заросли олеандра, продираясь сквозь ветки и даже не пытаясь соблюдать тишину – чтобы не поймали. Мне хотелось просто убежать из этого сада, просто оказаться на берегу озера…

Кустарник закончился, и я опять – опять! – очутилась перед обшарпанным домом с синей черепичной крышей.

А солнце благополучно светило слева.

Как так?! Как так может быть?

Мне показалось, что я потихоньку съезжаю с катушек. Может, я головой ударилась, когда падала?

Из-за деревьев вышел незнакомый мне мужчина – тощий, в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами, в широкополой соломенной шляпе с уныло повисшими полями, и с таким же уныло повисшим длинным носом. Мужчина толкал тележку, полную круглых глиняных горшков, а заметив меня остановился и махнул рукой:

- Ты как и сарая выбралась, Апо? – крикнул он мне. – Иди лучше в дом, пока матушка тебя не хватилась.

Не ответив, я попятилась, пока кусты не скрыли от меня мужчину в соломенной шляпе, а потом развернулась и в третий раз бросилась бежать.

В этот раз я постоянно сверялась с солнцем, чтобы точно не свернуть обратно к дому с синей черепицей. Я уже не обращала внимания на заросли дикого винограда, на живописные полянки с олеандром – просто бежала наугад, держа солнце с правой стороны.

В саду было тихо, и эта тишина нервировала больше, чем ветер, которого, вроде и не было.

Только бы добраться до озера…

Сад закончился, и я вдруг оказалась не у озера, как предполагала, а на широкой просёлочной дороге. Асфальта тут не было, и на сухой до пыли почве виднелись четыре вдавленные узкие колеи – то ли от велосипедов, то ли от мопедов…

Я заметалась вдоль дороги, не зная, куда пойти – налево или направо. Наверное, лучше налево… Кажется, Локарно должен находиться там…

Словно в ответ на мои мучения из-за поворота дороги вырулила конная повозка на огромных тонких колёсах, которые как раз вписались в колею. На повозке – неуклюжем корыте с низкими бортиками – сидели мужчина и женщина, а за их спинами торчали макушки шести или семи детишек. Все были в таких же нелепых костюмах, что я видела на людях у озера, и в широкополых соломенных шляпах с растрёпанными краями.

Но это было лучше, чем итальянская мафия, и я бросилась к повозке.

- Простите, не подскажете, как связаться с полицейским участком в Локарно? – спросила я на немецком. – Мне нужна помощь, я попала в аварию…

Договорить я не успела, потому что женщина завизжала, как резанная, детишки завопили кто дискантом, кто басом, а мужчина резко осадил лошадь и даже замахнулся на меня кнутом, но потом пригляделся и опустил руку.

- Тише! – прикрикнул он на странном итальянском на голосящих женщину и ребятишек. – Это же хозяйка с виллы Мармэллата, Аполиннария Фиоре.

Вопли и визги сразу прекратились, и женщина подозрительно посмотрела на меня, окинув взглядом от пяток до макушки, а дети высунулись из-за бортиков, с любопытством тараща на меня глаза.

Опять эта Аполлинария Фиоре. И опять итальянский язык. А может, это сообщники тех итальянцев?.. Подрабатывают на полставки аниматорами…