«Грибы врон?» — мысленно повторила я слова Горхи, пытаясь зацепиться за хоть что-то понятное в этом безумии. И вдруг словно в ответ на мои мысли, в голове всплыли странные обрывки воспоминаний... явно мне не принадлежавших.

...Бледно-рыжие шляпки на тонких ножках, растущие у замшелых корней старых дубов, покрытых изумрудным мхом... Просторная аудитория с высокими сводчатыми потолками, где седовласый маг в тёмно-синей мантии читает лекцию сонным студентам: «Грибы врон смертельно опасны для орков — вызывают мгновенную остановку сердца, но для людей лишь провоцируют долгий сон и временную потерю памяти, в зависимости от съеденного количества. Каждому бытовику необходимо знать базовые свойства ядовитых растений...».. Скучающая девушка с тёмными волосами, рассеяно рисующая в потрёпанной тетради цветочки и завитушки вместо конспектирования урока, мечтающая о чём-то далёком и прекрасном... Раздражённый мужской голос, эхом отдающийся в небольшой комнате с выцветшими обоями: «На учёбу мы всё потратили, Эмма! Последние сбережения семьи! Теперь хоть отработай контракт и не позорь наше имя!»

Я резко вздрогнула и тряхнула головой, пытаясь избавиться от чужих образов, которые ощущались слишком реальными, слишком детальными. Это определённо не мои воспоминания! Это... воспоминания той самой Эммы, в чьём теле я, видимо, каким-то невероятным образом оказалась.

Ноги подкашивались, но я заставила себя подняться, придерживаясь за холодную каменную стену. Нужно было что-то делать, двигаться, иначе безумие грозило поглотить меня окончательно. Неуверенными шагами я пересекла кухню и подошла к маленькому мутному зеркалу в потемневшей металлической оправе, висевшему на стене рядом с полками. Стекло было таким старым и грязным, покрытым пятнами и разводами, что отражение казалось размытым, словно я смотрела сквозь мутную воду пруда.

На меня смотрело совершенно чужое лицо. Впалые щеки, подчёркивающие острые скулы, чуть раскосые серо-зелёные глаза с длинными тёмными ресницами, аккуратный курносый нос, слегка припухшие от слёз губы. Тёмно-каштановые волосы были заплетены в растрёпанную косу, из которой выбивались непослушные пряди, обрамляя худое лицо. Молодая девушка, не старше двадцати, хрупкая как тростинка на ветру, с кожей цвета слоновой кости и тонкими запястьями, на которых проступали синеватые вены.

— Эмма, — осторожно прошептала я, словно боясь спугнуть хрупкое равновесие реальности. Имя показалось странным на языке, но одновременно... знакомым, родным.

— Эмма, — повторила я имя. И тело неожиданно отозвалось на звук собственного имени лёгким покалыванием, словно признавая его своим. Кровь потекла быстрее, а в груди шевельнулось что-то тепло и как будто живое. Я провела дрожащими пальцами по щеке, и девушка в зеркале точно повторила движение.

Закрыв глаза, я глубоко вдохнула затхлый воздух кухни, пропитанный запахами дыма, старого жира и каких-то незнакомых специй, и попыталась сосредоточиться, позволить чужим воспоминаниям всплыть на поверхность сознания. Фрагменты мелькали в голове, как кадры в испорченном кинопроекторе: высокие каменные стены Академии, увитые плющом и диким виноградом... скучные уроки травоведения, где она — Эмма — мечтательно смотрела в окно на пролетающих птиц... наивные мечты о богатом муже из знатной семьи, который избавит от нужды и подарит красивую жизнь... равнодушные лица учителей, разочарованно качающих седыми головами над её неудачными попытками колдовства... горечь осознания собственной бездарности... страх перед отработкой в далёком поселении орков, о котором нашёптывались старшекурсницы, рассказывая ужасные истории...