Вадим встает следом, но одеваться не спешит. Расхаживая с голым задом по комнате, проверяет свой телефон, затем берет рубашку и встряхивает ее.

— Могу погладить, если нужно, — предлагаю, заметив, что рубашка выглядит не такой свежей, как вчера.

— Да вот еще, — Вадим отмахивается от твоего предложения. — Думаешь, я хожу в рубашках? Это я на тебя вчера хотел впечатление произвести, — улыбается он.

Я не могу перестать любоваться его заспанной очаровательной физиономией и говорю:

— У тебя это получилось.

Парень изгибает бровь, его взгляд становится тягучим и плотоядным. Вкупе с привставшим длинным членом это создает должный эффект, и я чувствую легкую пульсацию клитора.

С ума сойти.

Вадим просто взглянул на меня, а я уже возбуждаюсь.

— Так куда ты сейчас? — спрашивает он, пока я заправляю кровать.

Потом я обязательно сменю постельное белье, но при Вадике делать это неудобно. Не хочу, чтобы он решил, что я брезгливая. Но, дело в том, что мои серые простыни вчера такое повидали, поэтому ложиться на них второй раз я точно не собираюсь. А еще там мутные пятна…

Господи…

— Сначала кошка. Потом на дачу поеду.

— Я с тобой, — моментально отзывается Вадим. — Можно у тебя душ принять?

Я поворачиваюсь, собираясь сказать, что не приглашала его к себе на дачу. Но он же мой сосед. Может, ему тоже надо. Заодно и меня подвезет.

— Конечно. Завтракать будешь? — говорю, направляясь к выходу.

— Я же уже предлагал тебе выйти за меня? — смешливым тоном произносит Вадим.

— Было дело.

— Предложение в силе.

Стоя в дверях, я оглядываюсь со словами:

— Иди уже мойся, жених. Полотенце в ванной.

Пока Вадик принимает душ, я ставлю чайник, готовлю омлет и делаю бутерброды с сыром. В холодильнике шаром покати. Аська уехала, а больше мне не для кого готовить.

— Посмотри, что у меня тут? — говорит Вадим, заходя на кухню в полотенце, обернутом вокруг бедер.

Я опускаю лопатку в сковороду и поворачиваюсь. Вадим стоит спиной, указывая пальцем на плечо.

— Следы, — я откашливаюсь, разглядывая его расцарапанную кожу, справа, чуть повыше лопатки.

— Заячьи? — прыскает парень.

— От ногтей… — я машинально тянусь к нему и веду пальцем вдоль позвоночника. На его коже еще остались капли воды. — Царапины. Прости. Я даже не заметила, как вчера… — умолкаю, одергивая руку.

Вадик встает ко мне лицом и опирается ладонью о столешницу.

Его взгляд – чистая провокация.

— Вчера я тоже не заметил, а теперь щипет.

— Хочешь, я перекисью обработаю?

Он фыркает.

— Еще противостолбнячный мне поставь. Забей. Я просто не понял, что за фигня.

Я поднимаю взгляд, смотрю на влажные волосы Вадима и втягиваю носом воздух.

— Ты в курсе, что мылся шампунем моей дочери?

— Другой был для светлых окрашенных, и он, почему-то, черного цвета. Я не рискнул.

Мне становится смешно.

— Забыла сказать, что в шкафчике есть мужской шампунь.

— И так сойдет.

— Пахнешь карамелью, — замечаю я, подавшись вперед.

— Ты тоже классно пахнешь, — замечает он, наклоняясь. Отведя в сторону волосы, тянет носом воздух возле моего уха. — Другие духи?

— Нет, — мягко отстраняю его. — Просто бальзам для волос. У тебя пунктик на запахах?

— Нет никакого пунктика. Не сочти меня странным, но у тебя такие же духи, как у моей матери. Это напрягает.

— Почему?

Он делает шаг и обвивает меня руками.

— Потому что я целую тебя, а представляю, что за спиной она стоит. А я не целуюсь в мамином присутствии.

Он тянется с явным намерением меня поцеловать.

— Ясно, — покашливаю, отталкивая его. — Там в коридоре, на полочке стоит несколько флаконов. Выбери, под что тебе нравится целоваться.