— Того-этого? — переспрашивает Вадим.

Он тоже поворачивается и, подперев голову ладонью, смотрит на меня с веселым прищуром.

— Ну ты понял.

— Затрахать, в смысле? — уточняет Вадим.

Я поднимаю глаза к потолку.

— Да.

— Подожди, ты что, стесняешься это слово произнести? — его очень забавляет наша словесная перепалка.

Я фыркаю.

— Ничего я не стесняюсь. Просто оно ужасно грубое, — говорю в свое оправдание.

— Да. Но лучше него ни одно слово не описывает процесс так точно. Я за то, чтобы называть вещи своими именами.

— Поговорим о семантике? — я закусываю губу.

— О чем угодно, но после того, как ты скажешь – затрахать. Скажи. Затрахать. Ну же. Это не сложно.

— Я не могу. Я даже про себя его крайне редко употребляю. Оно вульгарное.

— Просто “вульгарное”? Или “вульгарное-дефис-что-то там еще”? — дразнит Вадик.

— Отстань от меня.

— Марина, ну пожалуйста, — он гладил меня по согнутой ноге. — Я никому не скажу, какая ты плохая училка.

— Ладно. Затрахать? Доволен? — выдаю, состряпав кислую мину.

— Да, — с удовлетворением кивает Вадим. — Я сорвал с твоих губ твое первое “затрахать”. Чувствую себя Нилом Армстронгом.

У меня вырывается судорожный смешок.

— Это я на тебя пивом надышала? Пошли разговоры про космос?

— Нет. Вернемся к моему вопросу. Так что ты скажешь, если тебе перед сексом дадут слово?

— Но меня, — я понижаю голос и морщусь, — не затрахают до смерти?

— Нет. Как максимум – до звезд перед глазами. И, возможно, у тебя временно откажут ноги от оргазма.

— Если так, то я скажу, — облизываю губы, представляя, каково это – обезножить от удовольствия, — чего же мы ждем, вперед. Ух-ху!

Издав странный булькающий звук, Вадим начинает смеяться.

— Ради бога, никогда не говори мне перед сексом “ух-ху”.

— Почему это? — тоже трясусь от смеха, заправляя в вырез халата вывалившуюся грудь.

— Потому что это смешно! А я не могу смеяться и трахаться. Смех убивает желание!

— Правда? Убивает? Совсем?

Собираясь подразнить Вадима, я привстаю на локте и нежно провожу кончиком пальца по его животу вниз, взъерошивая дорожку из темных волосков.

Моя ладонь тормозит в верхней части паха. Сложив губы дудочкой, я говорю:

— Ух-ху… Ух-ху…

Вадим смеется, сотрясаясь всем телом.

— Мне страшно. Кажется, что меня домогается сова.

— Ух-ху… — сквозь смех повторяю, накрывая ладонью член, который наливается кровью и пружинит, ударяя меня по руке. — Смотри-ка, кажется, он совсем не против сов. И междометий. А кто-то говорил, что смех убивает желание.

— Это не желание, — усмехается Вадим. — Ему просто любопытно. Он у меня никогда не видел сов. И не слышал про междометия. — Я сползаю ниже, на уровень его бедер, и провожу языком вдоль твердеющей плоти. — Блядь… — глухо стонет парень уже без всякого смеха.

Сглатываю и нерешительно замираю. Мы просто шутили. Я не планировала ублажать Вадима таким способом. Честное слово. Но теперь его увеличивающийся на глазах член становится для меня вызовом.

— Имей в виду, то, что ты сейчас сказал – это не междометие, — немного нервно замечаю я, обхватывая член ладонью и целуя в самый кончик.

— Я на экзамене?

— Да, за седьмой класс.

Признаться, я не уверена, что смогу чем-то удивить Вадима. Мы с Сережей редко практиковали оральный секс, а, вернее, его основные элементы. Все сводилось к обычным ласкам языком и губами и заканчивалось ничем. Возможно, я была недостаточно хороша и делала что-то не так…

Впрочем, потом, когда мы разводились, выяснилось, что я вообще все делала не так.

К черту.

Толкнув Вадима в бок, заставляю его лечь на спину. Собираю волосы и, обхватив член ладонью, беру его в рот.