Я внимательно посмотрел на неприятелей.

Двое. Крупнее меня. Девятый-десятый класс, я бы сказал. Просто на кулаках мне их не одолеть. Если завладею телом одного из них, то могу очнуться только в больнице, а конверт окажется у этих козлов. Если вообще не потеряется. Что тогда остается? Отдать деньги и лишиться нового пальто? Это еще ладно. Но уж больно не хочется, чтобы эти уроды вышли сухими из воды и продолжали думать, что таким образом зарабатывать — это нормально. Скольких они обули тут, на этом вокзале?

Помню, как мне было обидно еще в прошлой жизни. В детстве. Когда мать отдала мне последние двести рублей, чтобы я купил себе новые футбольные кеды с резиновыми шипами, а я по дороге на рынок наткнулся вот на таких же ушлепков. Они ободрали меня как липку. Вплоть до ремня и часов. Хотя бы поэтому я должен как-то отомстить, а не просто унести ноги.

– Сколько та шлюха дала тебе? – лысый пацан с разорванной когда-то щекой подошел и схватил меня за руку, чтобы я не убежал.

– Давай отведем его в те кусты, Кактус, – шепнул второй. Косоглазый.

– Пошел! – Кактус подтолкнул меня в сторону зарослей.

Пока меня уводили, я успел посмотреть на других попрошаек. Оборванцы разбежались, как испуганные кошки, как только услышали голоса отморозков. Они уже привыкли к местным хулиганам. Мы и сами в свое время выбирали тактику бежать в любой непонятной ситуации. Но не в этот раз.

– Доставай бабки! – процедил Кактус все еще крепко сжимая мою руку и опасливо озираясь.

Мы стояли посреди зарослей. Один из них был сзади, чтобы я не убежал, другой – спереди.

Я не шевелился. Что они мне сделают? Изобьют ребенка? Это…если уж совсем отмороженные.

– Ты че, глухой? – спросил подросток со шрамом и в его руке блеснул маленький перочинный ножик.

Я не выдержал и усмехнулся.

– Ты че? Клоуна во мне увидел, сука?! – рассвирепел он.

– Хочешь проткнуть меня вот этой зубочисткой? – ухмылка не сходила с моего лица.

Кактус не выдержал. Последовал несильный удар в лицо, но способный свалить меня на землю.

Я сплюнул. Медленно поднялся на ноги и снова посмотрел ему в глаза.

Оголтелый Кактус размахнулся еще раз. Я пригнулся и в ответном выпаде что есть силы зарядил ему между ног. Тот от боли согнулся, а я воспользовался моментом чтобы выхватить ножик из его рук.

– Я тебя урою, гнида! – завопил он, держась за пах и прыгая на пятках.

Косой не растерялся. Он схватил меня сзади. И точно не ожидал, что десятилетний мальчишка со всей силы всадит ему в ногу перочинный нож его дружка. Хватка второго подшибона ослабла, как только затупленное лезвие вошло в плоть по самую рукоять и теперь у меня появилась возможность удрать.

Я воспользовался ей. Вынырнул из кустов и оглянулся. Мат и озлобленные стоны доносились из зарослей оголенных веток.

На этот раз медлить нельзя. Когда отморозки придут в себя и поймают меня, второго шанса не будет. Отделают так, что мать родная не узнает. И наплевать им будет, что мне всего десять.

Я побежал на остановку, даже не оглядываясь. Через минуту начал слышать вопли Кактуса, который бежал за мной и, кажется, догонял.

– Стой, гнида! – орал он у меня за спиной.

Я прибавил ходу и влетел в последнюю дверь троллейбуса, которая захлопнулась за мной и оставила хулигана позади.

В прошлой жизни я не пользовался жестом, посылающим далеко и надолго. А в этой зачастил. Вот и сейчас я не смог удержаться и показал преследователям средний палец.

Лицо дистрофиков нужно было видеть. Они что-то кричали мне вслед покраснев от ярости и боли.

Еще какое-то время Кактус преследовал троллейбус, в котором сидел я, но очень скоро стал сбавлять шаг и в конце концов остался за поворотом.