– Это же еда, – сказал Перрин.

– Вижу, – фыркнула она и посмотрелась в зеркало. – По-твоему, мне померещилось, что ты камни глодаешь?

– В том смысле, – объяснил Перрин с набитым ртом, – что еда есть еда. Какая разница, что у меня на завтрак, а что на обед?

– Такая, что никто не ест мясо с утра пораньше. – Она глянула в зеркало, поправила шнурок с маленьким голубым камнем и развернулась, шурша свободными рукавами салдэйского покроя. Девушка остановилась у стола и наморщила нос. – Пойду завтракать к Аллиандре. Пришли за мной, если будут новости.

Перрин кивнул и проглотил очередной кусок. Есть мясо за обедом, но отказываться от него на завтрак? Что за бессмыслица!

Он решил не сниматься с лагеря, который был разбит возле Джеханнахской дороги: что еще оставалось делать, раз уж между ним и Лугардом стоит армия белоплащников? Чтобы оценить опасность, разведчикам требуется время. Перрин много размышлял о своих странных видениях, в которых волки гнали овец навстречу какому-то хищному зверю, а Фэйли шла к обрыву. Он понять не мог, что означают эти сны. Может, они как-то связаны с белоплащниками? Их появление тревожило Перрина сильнее, чем он готов был признать, но в душе он лелеял хрупкую надежду, что это препятствие окажется несущественным и не замедлит его слишком сильно.

– Перрин Айбара, – донеслось из-за входного клапана, – дозволено ли мне войти?

– Да, Гаул, – отозвался Перрин. – Моя прохлада – твоя прохлада.

– Спасибо, Перрин Айбара. – Высокий айилец вошел и бросил взгляд на окорок. – Вот это пиршество. Что празднуешь?

– Ничего, кроме завтрака.

– Славная победа, – рассмеялся Гаул.

Перрин покачал головой. Он уже не надеялся, что научится понимать айильские шутки. Гаул уселся на землю. Вздохнув – не вслух, а про себя, – Перрин взял тарелку с окороком, пересел на коврик напротив гостя, поставил тарелку на колени и продолжил есть.

– Тебе не обязательно сидеть на полу из-за меня, – заметил Гаул.

– Я сел сюда не по принуждению, Гаул.

Тот кивнул.

Перрин отрезал очередной ломтик окорока. Было бы куда проще схватить его и зубами отрывать кусок за куском. У волков все проще. К чему ножи и вилки?

От этой мысли он оторопел. Нет, он не волк и не будет думать как волк. Не пора ли перейти на фрукты? Нормальный человеческий завтрак, как сказала бы Фэйли. Нахмурившись, Перрин вновь набил рот мясом.

Галад и думать забыл про остывающую кашу, а Байар рассказывал, понизив голос:

– В Двуречье мы сражались с троллоками, и это подтвердят десятки людей из нашего лагеря. Нескольких тварей я прикончил собственноручно, вот этим вот мечом.

– Троллоки? В Двуречье? – не поверил Галад. – Оно же в сотнях лиг от Пограничных земель!

– И тем не менее они были там, – сказал Байар. – Мы отправились в Двуречье по приказу лорда капитан-командора Найола. Думаю, он почуял неладное. Сами знаете, Пейдрон Найол не забил бы тревогу, не имея на то веских причин.

– Да, согласен. Но… Двуречье?

– Поверьте, там полно приспешников Темного, – настаивал Байар. – Борнхальд уже рассказал вам о Златооком. В Двуречье этот Перрин Айбара тогда уже поднял древнее знамя Манетерен над армией, набранной из тамошних фермеров. Взглянув на таких, обученный солдат лишь презрительно усмехнется, но они берут числом, а некоторые ловко обращаются с луком или боевым посохом.

– Знаю, – бесцветным тоном подтвердил Галад, припоминая, как однажды получил весьма неприятный урок.

– Этот человек, этот Перрин Айбара, – продолжил Байар, – он исчадие Тени, это как пить дать. Его называют Златооким, потому что у него и впрямь глаза золотистого цвета. У людей не бывает таких глаз. Мы не сомневались, что именно Айбара привел троллоков в Двуречье, чтобы заставить фермеров присоединиться к его армии. В итоге он вынудил нас отступить оттуда. Теперь же Айбара здесь, прямо перед нами.