– За такие штучки вас убить мало! – заявил разбойной троице своих сыновей Василий.

Впрочем, голос его был уже почти добродушен. Думаю, Василий просто устал распекать своих обормотов. А может, в глубине души он просто понимал, что особого смысла в этом нет и неугомонных пацанов уже не изменишь: что выросло – то выросло.

Из соображений родительской солидарности я одобрила карательные меры, только попросила Василия привести приговор в исполнение побыстрее, желательно, до двадцати двух часов. Моей просьбе Суньковы вняли, и вскоре после моего ухода из их квартиры там стало тихо, а мое собственное семейство тоже получило возможность спокойно отдохнуть от дневных трудов.

Утро нового дня подарило мне незабываемое впечатление: проснувшись, я обнаружила, что Масяньки в кроватке нет! Запаниковать по этому поводу я не успела, так как ребенок сразу же нашелся – на меховом коврике под телевизором. Масянька свернулся клубочком и сладко спал, сжимая в кулачке длинный поясок от своего банного халатика. Махровая веревочка охватывала талию резиновой лошадки.

– Малыш ходил в ночное! – захихикал Колян, которого я нарочно растолкала, чтобы он тоже увидел эту сцену. – Похоже, он стерег свою новую лошадку, чтобы она не убежала на лужок!

Согласившись с этой версией, я быстренько сбегала в кухню, взяла в холодильнике веточку петрушки, намазала ее медом и художественно прилепила к лошадиной морде.

– Правильно, – одобрил мои действия муж. – Сделаем вид, что лошадка уже позавтракала. Иначе Мася сразу после пробуждения, пожалуй, погнал бы меня косить траву!

Поднимать спящего малыша с мягкой подстилки в импровизированном лошадином стойле мы не стали, просто накрыли ребенка вместе с его конем одним одеялом, как общей попоной. Подозреваю, что из опасения пропустить ожидаемое бегство лошадки Масянька часть ночи бодрствовал и потому отсыпался утром. Когда в начале девятого, дождавшись прихода няни, мы с Коляном убежали на работу, малыш еще спал.

На подходе к зданию телекомпании я пережила еще одно сильное впечатление. На сей раз неприятное: меня едва не снес с тротуара сворачивающий во двор автомобиль. К дверям нашей конторы я подошла на ватных ногах, и только это обстоятельство помешало мне мстительно пнуть серебристое крыло припарковавшегося поперек тротуара «Порше». Ну, что за автомобильно-безграмотная сволочь водит такую красивую и дорогую машину, как дорожный каток?!

Задаваясь этим вопросом и мелко подрагивая коленками, я поднялась по лестнице, ведущей на второй этаж, в нашу телекомпанию. Коротко кивнула бабке-вахтерше, которая даже не заметила моего появления, потому как была всецело занята изготовлением с помощью вязальных спиц очередного шерстяного носка. Чулочно-носочное изделие было необычайно длинным и далеко не первым в серии аналогичных. Бабка приступила к вязанию еще в середине августа. С тех пор, если только она не распускала едва связанные изделия, трудолюбивая мастерица свободно могла обеспечить шерстяными чулочками многодетное семейство осьминогов.

– Кого я вижу! – воскликнул Аслан Буряк, едва я появилась на пороге редакторской.

Ослик поднялся из-за стола, за которым строчил ручкой по бумаге, игнорируя вполне современный компьютер, и широко раскинул руки, сделавшись похожим на большую букву Т. Приняв таким образом исходное положение для исполнения оперной арии, он набрал воздуха в грудь и пугающе пророкотал:

– «Ледяной горо-ою айсберг из тума-ана выполза-ает»!

– Выплывает, – деликатно поправил его мужской голос, прозвучавший за моей спиной.