Колян, подошедший к дому в разгар показательной порки, проявил солидарность с пылающим праведным гневом отцом и доброжелательно посоветовал Сунькову:

– Василий, смени руку, устанешь!

После чего чувствительная Людочка Сунькова не здоровалась с ним три дня.

– Я быстро. А ты пока начинай купать Масю! – сказала я мужу, открывая шкафчик с детскими вещами.

Домашняя ссора, какой бы шумной она ни была, являлась внутренним делом семейства Суньковых, и я понимала, что моему приходу они вряд ли обрадуются. Нужен был приличный повод для визита и одновременно способ задобрить хозяев. Долго думать не пришлось – я давно собиралась отдать Людочке пакет с разнообразными одежками для младенца. Наш Масяня уже прошел ползуночно-распашоночную стадию, и я могла снабдить немалым приданым ожидаемого Суньковыми малыша с порядковым номером шесть.

Заплаканная Людочка приняла мешок с младенческим обмундированием с благодарностью. Багровый от гнева Василий тоже, кажется, обрадовался появлению на сцене нового лица.

– Вот, погляди на этих обормотов! – вскричал он, обращаясь ко мне.

Обормоты – трое старших сыновей – рядком стояли посреди комнаты, опустив головы и сложив руки, как футбольные защитники. На мальчишеских физиономиях изображалось нарочитое смирение.

Из дальнейшего рассказа Василия Сунькова выяснилось, что обормоты опять учудили. Началось с того, что Суньков номер-три нашел где-то опасную бритву и срезал ею оранжерейные цветы в частном питомнике, который устроила на общественной клумбе многострадальная бабушка Крутикова. Цветы, чтобы не пропали зря, предприимчивый мальчик отнес учительнице, а бритву у него по пути в школу отнял Суньков номер-два. Впрочем, тот сделать какую-нибудь пакость с применением режущего инструмента не успел, потому как принял предложение старшего брата «махнуть режик на жваку». Початая пачка «Орбита», конечно, была слабой компенсацией за превосходную бритву с ручкой из настоящей черепахи, но коммерческое предложение, сделанное брату Сашкой Суньковым, носило ультимативный характер: или честный обмен, или насильственный отъем. Суньков-второй проявил благоразумие.

Сашка приволок «режик» в школу и с его помощью последовательно совершил несколько отчетливо противоправных действий: вырезал на парте короткое ругательное слово, распорол по экватору политическую карту мира и отчекрыжил ухо чучелу зайца в кабинете природоведения. На стадии старательного препарирования гигантской засушенной бабочки распоясавшегося Сунькова-первого обезоружила бесстрашная учительница биологии. Опасная бритва была конфискована в пользу директора, а Сашка отправлен домой со строгим наказом привести в школу родителей.

Явившаяся на учительский зов Людочка Сунькова с содроганием выслушала леденящую душу историю о зверствах своего старшенького в школьном храме естественных наук и вечером пересказала услышанное вернувшемуся с работы мужу. Даже в сокращенной и максимально смягченной Людочкой версии былинный сказ о подвигах трех Суньковских богатырей вызвал у Василия шквал эмоций. Апофеоза скандал достиг с появлением в квартире Суньковых сотрудников милиции, явившихся, чтобы в присутствии родителей допросить пацанов – опасная бритва с ручкой из черепахи оказалась орудием убийства! Именно ею лишили жизни несчастного Алика Дыркина!

Правда, после того, как бритва побывала в руках мальчишек, никаких других отпечатков на ней не осталось, так что я даже не поняла, откуда стало известно, что именно ею орудовал убийца. К сожалению, Суньков-отец, говоривший с ментами, не вник в такие подробности, торопясь примерно наказать своих обормотов.