Это был первый раз, когда я чуть не сорвалась в аэропорт и не улетела первым же рейсом домой. К нему... Хизер остановила, не дав наделать глупостей. Подруга долго и терпеливо убеждала меня остаться и, в итоге, я сдалась. 

Заменила поездку на другой конец страны скупой фотографией статуи Свободы с почти официальной, сухой надписью: "Скорейшего выздоровления и взятия новых вершин, Виталий!"

Прошёл ещё месяц и, кроме Хизер, у меня появился ещё один близкий человек - Тодд. Просто друг. Близкий, но не настолько, как бы он сам того хотел... Нет, Тодд молчал о своих чувствах, и, видимо, просто ждал. Его безответную любовь ко мне, я рассмотрела сама. Во взгляде юноши. Так похожем на мой собственный - горящий, почти безумный. Только мой был обращён совсем на другого мужчину - женатого и счастливого в своём браке.

Все эти долгих четыре месяца домой я старалась не звонить, чтобы не терзать душу и не слышать лишний раз упоминаний о счастливой семье Огановских. Да и мама была загружена работой на студии, как никогда раньше. 

Я ждала прихода декабря с нетерпением и огромной печалью.

Мне хотелось поскорее полететь домой, увидеться с родными, но параллельно с этим душа была затянута плотным, серым осознанием того факта, что в конце года у Джессики и Виталия родится дочь.

7. Глава 7

С приближением зимы время притормозило и потянулось вдвое медленней. Вяло, апатично, холодно и равнодушно. Издеваясь и ковыляя нерасторопной старушкой. Иногда мне казалось, что дни смахивают на снежинки за холодным окном - слишком медленны и монотонны. Ничего, кроме неудобства и холода не несущие и, что самое неприятное - они бесконечны...

Чтобы хоть как-то скоротать время, я постаралась с головой нырнуть в учёбу. И помогло - аттестацию по всем предметам Злата Лемишева - одна из лучших учениц в потоке сдала раньше сокурсников. И теперь, с кристально чистой, прозрачной совестью могла отправляться домой.

- Давай я тебя отвезу в аэропорт! - в который раз упрямо настаивал Тодд, морщась от двойного эспрессо в моём любимом кафе напротив института. И зачем себя мучить, если не выносишь такую горечь?

- Не суетись. Я и сама отлично доберусь. Тем более, тебе "Мерчендайзинг" больше нельзя пропускать. Сам сказал. - с укором глянула я на друга, уловив в выражении его лица готовность начать спорить.

- Ладно-ладно! Сдаюсь! - поднял он руки, а опустил их уже не на стол, а на мои, теребящие тонкую бумажную салфетку ладони.

Я застенчиво заёрзала и, сделав вид, что хочу посмотреть время в телефоне, насколько смогла, корректно увернулась от его неуместного жеста.

- Пора выезжать! - весело заключила я и поднялась, кое-как вытянув небольшой чемодан из-под стола. Но Тодд, явно, моего искрящегося яркими вспышками энтузиазма не разделял. 

- Обещай, что позвонишь, как доберёшься до дома. - печально пробормотал он и резко затих. Похоже, решался поцеловать меня или нет. Но не стал. И за это я была ему бесконечно благодарна.

* * *

Теплое солнце Лос-Анджелеса, казалось, забиралось под мою, побледневшую и успевшую отвыкнуть от Калифорнийской жары кожу, разливая по телу мягкое, ни с чем не сравнимое тепло и безмятежность. 

Осталось всего каких-то двадцать миль! - предвкушала я скорую встречу с родными и с НИМ, когда торопливо запрыгивала в одно из десятка такси напротив входа в аэропорт.

Я намеренно не стала оповещать родителей о своём приезде. Хотела сделать сюрприз, да только он получился каким-то смазанным...

Дома меня встретила какая-то измождённая, как будто не выспавшаяся мама: