Случившееся сблизило Никиту с отцом, они все старались делать вместе, а в выходные часто придумывали какие-нибудь поездки, чтобы не сидеть дома. Музеи, театры, рыбалка, турбаза, Питер… Они старались и справлялись.

– Пап, мне неожиданно понравилось рисовать.

– Давай поищем подходящую художественную школу, чтобы не слишком далеко от дома и с хорошими преподавателями.

И это был тот день, когда Никита интуитивно или случайно сделал первый шаг к будущей профессии. Ему нравилось придумывать красивые миры и размещать их на бумаге. Именно размещать, а не рисовать. Была в этом определенная техническая составляющая. Его манили линии, углы, тени, неведомое пространство…

Бумаги оказалось недостаточно, требовались многомерные программы, позволяющие делать предметы объемными. Никита создавал дома, а затем буквально нырял в них, придумывая этажи и комнаты. Его работы побеждали на конкурсах, он уверенно шел вперед и видел, как отец гордится им. А это же много. Очень много.

– Никита, я давно хотел с тобой поговорить, но как-то не решался… Тебе уже шестнадцать лет, и надеюсь, ты сможешь меня понять… – однажды произнес отец. – Я очень любил и люблю твою маму. Машенька была моим самым большим счастьем… – Его лицо побледнело, а губы задрожали. – Никита, я встретил женщину, которая стала для меня… нужной… значимой… м-м… необходимой. – Отец старательно подбирал слова и явно нервничал, на его высоком лбу выступили мелкие капельки пота. – Никита, я принял решение жениться. У Марины… Марины Георгиевны… есть дочь. Ей десять лет. Евгения. Женечка. Забавно, девочку зовут так же, как и меня. Она хорошая, добрая и независимая. Очень интересно в ней сочетаются эти качества… Уверен, вы поладите. Быть старшим братом – это даже почетно!

В тот момент Никита никак не мог понять, как он проглядел столь серьезные перемены в жизни отца. Заучился, видимо. Это же не начало отношений с какой-то там женщиной… Они решили пожениться. И теперь посторонняя Марина Георгиевна будет жить здесь. И не одна, а с дочерью.

– Поступай, как считаешь нужным, – холодно ответил Никита, испытывая только одно желание – уйти в свою комнату. Нет, он не законченный эгоист и понимает, что человеку нужен человек, но… не так быстро… Три года – это разве достаточный срок, чтобы забыть? И зачем обязательно жениться? Можно просто встречаться. Или хотя бы пусть будет гражданский брак…

Почему именно официальные отношения отца и пока еще незнакомой Марины Георгиевны его столь сильно ранили, объяснить не получилось. Какая разница: есть штамп в паспорте или нет? Новая семья – вот то будущее, изменить которое уже не получится. Но в ушах все звенело и звенело противное слово «предательство».

«Я справлюсь, – твердо сказал себе Никита и добавил: – Нужно потерпеть ради отца. Если ему так лучше, то и пусть».

Марина Георгиевна оказалась женщиной красивой, сдержанной на эмоции, тактичной и заботливой. И она старалась стать для Никиты другом. Он замечал это, но не предпринимал попыток к сближению, вежливо отвечал на вопросы и не более. Просто это был максимум его душевных возможностей. И только ради отца.

С маленькой Евгенией дела обстояли хуже… Девочки бывают милые и очаровательные, избалованные, любопытные, шумные, надоедливые, вертлявые, тихие и скромные, нудные или веселые… Да какими угодно! Но Женя была непонятной. Никите не удавалось ее разгадать.

Месяца два сводная сестра то улыбалась, глядя на него, то хмурилась. Никогда ни о чем не просила и редко обращалась первая. Потом, наоборот, в ней появилась рассудительная разговорчивость, и Никиту мучило неуютное ощущение, будто странная девчонка каждый раз вызывает его на словесную дуэль. И в эти моменты карие глаза Евгении сияли так, что невозможно было выдержать взгляд, хотелось отвернуться.