- Мартынова!

Анфиска подскакивает на ноги, а увидев меня, меняется в лице.

- Я тебя сейчас убью. Совсем больная?

- Вставай, мы уезжаем.

- Да? Уже день? – выглядывает в окно, а после брезгливо смотрит на Рыжова. - Блин, я что, с ним, что ли?

- Видимо, - пожимаю плечами, - жду тебя во дворе.

Доронин.

        Вилейкин жил в центре города, в скромной пятикомнатной квартире, доставшейся от родителей, которые ровно год назад эмигрировали куда-то в Европу. Да и сам Веня не слишком вписывался в быт нашего города, внешне вполне непримечательный парень, невысокого роста, с чуть кудрявыми темно-русыми волосами, узкими плечами и очками на пол-лица, жил какой-то своей очерченной от основной массы жизнью.

Сразу после школы Веню отправили в Москву, к родственникам матери - учиться, вернулся он год назад, еще в столице подсев на наркоту. Наша деревня, по мнению его предков, должна была стать местом реабилитации, но, как оказалось, Вилейкин не только не завязал, но и попал в гущу событий, связанных со сбытом этой дряни в нашей области.

Так как Веня единственный знакомый, который мог быть в курсе о тех, кто на меня напал, плавающий в недалекой от них среде, с раннего утра я выдвинулся к нему.

Квартира, куда меня впустила какая-то размалеванная девка, похожая на проститутку, очень отличалась от того, что я видел, приходя сюда школьником. Высокие потолки, забитые техникой и мебелью комнаты, единственное, что осталось прежним. В остальном полная разруха и бардак, местечко, больше смахивающее на притон. В холодильнике банка черной икры, сверток красной рыбы и еще куча всякой всячины, что странно, исходя из присутствующих здесь людей. Их много, и они явно не соображают, что происходит.

Вилейкин сидит в углу комнаты, которая когда-то была кабинетом его отца. Его тушка покоится в черном кожаном кресле, руки расслаблены, а глаза изредка моргают.

Закрываю за собой дверь, ставя стул перед Веней спинкой к нему. Открываю плотные алые шторы, впуская в комнату солнечный свет. Воздух, переполненный дымом, кажется затуманенным, что четче видно под яркими лучами.

- Здорово, - сажусь, упираясь руками в спинку.

Веня прищуривается, склоняя голову вбок.

- Доронин?

- Я. Жизнь у тебя кипит, смотрю, - оглядываюсь по сторонам, останавливая взгляд на полке, уставленной книгами.

- Саня?

- Веня, ты совсем утух?

- Я стекло, - наклоняется вперед, - вмажешь?

- В другой раз, - возвращаю внимание к Вилейкину, - слушай, ты же с местными бандосами знаком?

- Смотря кто тебе нужен. Наезжают?

- Не то чтобы, но нужна информация. Парень, Влад, с быком на черном мерине ездит. Меня из-за него вчера так отделали.

- Сын Аккорда? - проводит пальцами по губам, изображая застегивающуюся змейку. - Тут я могила, говорить о Петре Викторовиче - себе дороже.

- Петр Викторович - это Аккорд, а Влад его сын? – переспрашиваю в надежде, что он что-то ляпнет.

- Подожди, - Валик поднимается с кресла и тяжелой походкой со сгорбленной спиной идет к широкому дубовому столу, обитому зеленым сукном. Выдвигает ящик, вытаскивая пакет с белым порошком.

Втянув в себя эту дрянь, запрокидывает голову, широко распахивая глаза.

- Продолжай, - машет рукой, садясь на край стола.

- Кто мог охотиться на его сына?

- Звери могли.

- Это кто?

- Это… погоди, так тебя зверье отмудохало? Если это зверье, то они еще вернутся, можешь не сомневаться. Жизни не-да-дут, - дергает указательным пальцем взад-вперед.

- Давай без страшилок, значит, звери…

- Кстати, если хочешь, по старой дружбе могу замолвить за тебя словечко перед Аккордом, за услугу, конечно.