Девочки синхронно подняли глаза, и у Хмыровой ухнуло вниз сердце: на неё смотрело ее собственное нынешнее отражение в двух экземплярах! Те же черты лица, та же изможденность и бледность, та же тоска в голубых глазах…

-Ты…Лиззи? – одновременно прошептали близняшки. – Ты приехала с нами попрощаться?

От этого вопроса у женщины перехватило дыхание…Они уже не ждали другого исхода! Елизавете захотелось плакать от жалости к этим брошенным девочкам – на девушек восемнадцати лет они не походили…

Ей хватило сил отрицательно покачать головой, сдерживая подступающие слёзы, и взять обеих сестер за руки.

-Нет, дорогие мои, я приехала, чтобы забрать вас! Теперь я – ваш опекун, и я решила – мы возвращаемся в метрополию, где у нас есть дом, оставленный мне нашей покойной матерью. Мы поплывем на корабле, будем смотреть на океан и много разговаривать! А потом мы будем жить вместе, только втроем…Вы согласны?

Попаданка краем глаза заметила, какой эффект произвели ее слова на настоятельницу – та явно с трудом сдерживала рвущееся наружу возмущение и протест, тараща глаза и надувая щеки. «Да пусть хоть лопнет, жирная крыса!» – не пожелала отвлекаться Хмырова: сейчас важнее было получить от сестер твердый положительный ответ на сделанное предложение.

По дороге в школу на этот момент особо обратил внимание поверенный Боулз:

-Мисс Мортен, хочу предупредить Вас: если девочки не согласятся или задержатся с ответом, будет трудно настоять на их отъезде из монастыря, несмотря на Ваше опекунство. Увы, хоть король и против подобной практики, формальности должны быть соблюдены: только добровольное согласие покинуть стены пансиона являются причиной для ухода из-под влияния монашек. Будьте готовы.

И сейчас, стоя в кабинете директрисы, глядя на растерянные лица сестер и вспоминая замечание стряпчего, Лиззи затаила дыхание. Секунды шли, близняшки переглядывались и молчали, будто бы ведя мысленный диалог…

Зато мать Изабель, резво, несмотря на внушительную комплекцию, подскочившая со своего кресла и подошедшая к троице так, чтобы видеть выражения лиц сестер и показывать свое, прямо излучала уверенность и самодовольство.

Хмыровой захотелось или заорать, или съездить «святой сестре» по лоснящейся от «благочестия» круглой физиономии, «упакованной» в накрахмаленный чепец (или как они там назывались, эти сооружения из ткани?), или по выпирающему из-под рясы (?) животу, на котором лежал здоровенный деревянный крест на цепочке из шариков, как четки.

- Вы зря проделали такой путь, милая – елейным голосом протянула настоятельница. – Послушницы Джейн и Джулия сделали выбор в пользу Всевышнего, Ваш визит только подтвердил их решимость стать…

-Мы согласны! – хором выпалили сестры Мортен, вперившись в глаза Лиззи. – Когда мы сможем уйти отсюда?

-Да как вы…– начала было директриса, очевидно не ожидавшая такого ответа от обработанных заранее подопечных и бросив гневный взгляд на опустившую очи долу стоящую у двери сестру по ордену.

Лиззи смогла перевести дух, тихо вздохнула и выдохнула облегченно, и, не обращая более внимания на пыхтевшую от возмущения и лихорадочно подыскивающую нужные слова предводительницу местной монашеской «братии», попросила поверенного:

-Господин Боулз, Вы завершите формальности? Мы будем ждать снаружи, у кареты!

После чего, взяв трясущихся младших за руки, вывела их из кабинета настоятельницы, провела длинным мрачным коридором к выходу и, ускоряясь, дошла до кареты.

- Вы хотели бы что-нибудь забрать отсюда, вещи или что там? – усадив близнецов в карету, спросила Лиззи.