Твоя работодательница сделала замечание по поводу внешнего вида, хотя сама не умеет ни красится, ни одеваться, по- твоему? И что, если у тебя высшее образование, а она не знает, где Крым находится? Ты не понимаешь, что написано в задании на день, но идти на курсы английского слишком дорого? Это мне легко говорить?!!
Да я сутками зубрила этот долбанный инглиш, так отличающийся от студенческого преподавания, африкаанс также, год в компаниях только улыбалась и кивала, льстила важным людям и хвалила непривычную еду, от которой меня потом несло!
Я записывала и запоминала малейшие детали местного быта и привычек соседей, чтобы не ошибиться ненароком, присматривалась к мимике, пыталась понять их образ мышления…Почему не сказала? А ты спрашивала?! Тогда заткнись и решай – оно тебе надо, здесь жить? Надо – терпи и учись, не можешь – езжай домой..
Они недобрые? Нет, дорогая, они просто другие, мы как инопланетяне друг для друга. Не уверена, что хоть когда-то будем на одной волне…У них мозги иначе работают, жестче…Да и пропаганда более умелая…Так что, иди ты в…Устала я» – завелась вдруг Лиса и расстроилась. Где правда, брат?
Но как бы не абстрагировалась от прошлого и неприятного Хмырова, одно она не делала точно: никогда не вступала в диалоги «любителей есть дыни» в сетях или на приемах по поводу ситуации на территориях «одной шестой части суши» и либо пресекала их едкими , отнюдь не связанными с темой, но резко осаживающими фразами в адрес «говорунов», либо уходила прочь.
Ей претили язвительные, полные превосходства и самодовольства комментарии иммигрантов в адрес вырастившей их страны и оставшихся там людей…А уж если она знала, как и почему эти «поборники морали, светочи демократии, борцы за справедливость» и прочее жили «там» и оказались «здесь» (тесен мир, как ни странно), она вообще закрывала аккаунты и планшет… Ну вот так, не мутила озеро своей души…Малодушие? Да и пусть…Она не хочет лишней головной боли!
Поэтому и в молодости, и позже для неё было странно слышать фразы типа «почернеть от горя», «тронуться умом от переживаний», «заболеть от тоски». Елизавета их не понимала: зачем убиваться, неужели собственная жизнь не дороже чужой? Она же ведь одна, ее не стоит тратить на страдания, сожаления, муки любовные или угрызения совести.
Так и жила Лиса, не углубляясь в философию, не задаваясь вопросами о концах и началах, радуясь каждому дню и получая удовольствие от вкусной еды, модных вещей, телесных удовольствий, красот природы и разных видов изобразительного искусства, предпочитая кино и живопись, не отрицая литературу (развлекательного жанра, преимущественно), приятную музыку (минус рэп, джаз, тяжелый рок).
Короче, человек рожден для счастья, как птица для полета – девиз ее прошлой жизни, особенно последней ее четверти.
Тем оглушительнее были для сознания откровения голоса, в изложении которого личность Хобяковой оказалась настолько неприглядной, что Елизавета испытала ни с чем ни сравнимый шок, вкупе с реальностью попадания в другое измерение-время, перевернувший её представление о себе.
В результате многочасового прослушивания событий долголетней и не очень давности, переваривая их, лежа в кровати в каморке предшественницы, смотря на факты и себя под непривычным углом, принимая судьбоносные решения, Елизавета Хобякова (Хмырова) спустя двое суток могла с уверенностью сказать, что стала другим человеком не только внешне.
Обдумывая то, что сказал «Бог», принимая новую реальность, женщина вдруг поймала себя на мысли, что силы небесные ей предоставили шанс не просто на вторую жизнь в ином мире и чужом теле – ее вернули к ней же, той юной девочке, счастливо живущей с мамой и папой в приволжском городе, ходящей в школу с дворовыми соседями-ровесниками, отдыхающей в летних лагерях или в деревне под Саратовом у любимых деда и бабы, бегающей на секции по гандболу и волейболу в Дом пионеров, получающей твердые «четверки» по всем предметам и мечтающей при этом окончить школу с «золотой медалью»…