Сама, точно только что вышла из подземелья, она представляла собой артефакт. Измученный тягостью, но не утративший жизненных сил силуэт, искривлялся. На спине образовывал горб, а к обутым в сандалии ногам превращался в две хрупкие ветви. И как только тело держалось на них! Волосы, жидкие и абсолютно седые, были завёрнуты в ком. Но несколько прядей небрежно спадающих ей на лицо служили заслоном. Протея стояла, боясь обнаружить себя. Пока мотнув головой, старуха её не увидела. Один её глаз оставался подвижен, второй был заштопан и шов грубой петлёй опоясывал верхнее веко.

- Чита стукэ? (Что стоишь?) - недовольно сказала она.

Протея сглотнула, поняв, что сочувствия ей не снискать. Она попятилась и нащупала стену, когда старуха приблизилась к ней.

- Гра сту! (Дай сюда!) - прозвучал её возглас, и костлявые контуры рук потянулись к Протее.

Она задержала дыхание. Исходивший от женщины флёр умещал в себе все тошнотворные запахи разом. Хотелось лишь одного, чтобы сурийка скорее ушла! И только за этим она подчинилась, позволяя ощупать себя. На удивление сильные пальцы сдавили одну из грудей. Нацедив молока себе в руку, старуха хлебнула его, совсем не заботясь о том, что белёсая жидкость испачкала ей рукава. Холодная липкая влага ладони коснулась её живота. Протея стояла, зажмурившись, убеждая себя, что так надо.

- Эпу, (Пустая), - проговорила старуха, и в заключение влажной ладонью нырнула в промежность Протеи.

Дрожь пробежала по телу, когда её пальцы грубо раздвинули плоть. Поводив между створок, она поднесла их к лицу. Влажные от молока и от смазки, крючковатые пальцы хранили её аромат. Тея скривилась, увидев, как женщина нюхает их.

- Сурали, (Хорошо), - изрекла пожилая знахарка, и спрятала в недра котомки загадочный пузырёк. Что было в нём, осталось неведомо Тее. Может быть, яд? Или просто лекарство.

Сурийка ушла, но запах её до сих пор наполнял тесные стены каморки. Ноги дрожали. Протея устала стоять, и присела на край неуютной кровати. Сунув под нос прядь волос, она прислонилась к стене. В мыслях опять промелькнула последняя ласка Трезоры, последний взгляд её маленьких глаз. Знать бы только, что с ней всё в порядке! А дальше — уже всё равно...

Спустя время металлический треск известил о прибытие новых «гостей». В двери показался парнишка. Совсем ещё юный на вид. Он был одет в длиннополую робу, и Протея опять устыдилась своей наготы. Она подтянула колени к груди, прикрывая себя волосами. В руках у подростка обнаружился корж и кувшин. Он не решался смотреть на сидящую в комнате девушку, но взгляд то и дело касался Протеи, скользил по ногам. Смуглый цвет кожи мешал разглядеть краску стыда на щеках. Хотя Тея была уверена в том, что он покраснел.

- Бизар, (Спасибо), - проговорила она.

И парень застыл в изумлении. Кадык его дёрнулся, руки, поставив дары, опустились вдоль тела. Он посмотрел на неё, из приоткрытого рта прозвучало:

- Урзи, (Пожалуйста).

Протея вздохнула, вцепилась в матрац. В его взгляде она различила сочувствие! А что, если...

- Постой, - прошептала она на своём языке, когда суриец уже собирался уйти.

Парнишка застыл, покосился на дверь. Взгляд испуганно бегал по стенам.

- Помоги мне, прошу, - взмолилась Протея.

Наплевав на свою наготу, она потянулась к нему. Но суриец отпрянул, глаза преисполнились ужаса, будто не дева нагая сидела пред ним, а старуха.

- Ни, ни, (Нет, нет), - зашептал исступлённо и скрылся в проёме двери.

В одиночестве Тея задумалась, какая судьба ожидает её. Едва ли на тех, кто готовится к смерти, сурийцы бы стали расходовать хлеб. А значит, её не убьют!