– Нас уже ждут, – отрывисто бросает он, резко тормозя.

К нам бегут трое санитаров, и дочку осторожно, но решительно вынимают из моих объятий и укладывают на носилки, которые втягивают внутрь, а я остаюсь снаружи. Полицейский прикасается к моей руке:

– Я Кит Грейди. Скоро вернусь. Пожалуйста, постарайтесь узнать от нее хоть что-нибудь о происшедшем.

Я киваю и бросаюсь к дверям, озираясь по сторонам и стараясь понять, куда увезли мою дочь. Вайолет исчезла.

– Вы мать этой девочки? – Из-за стойки поднимается грузная женщина.

– Да, – отвечаю я. – Где она? – Голос у меня дрожит, я прижимаю руку к горлу, словно пытаясь удержать рвущиеся слова. – Меня пустят к ней?

– Прямо сейчас ее осматривает врач. Мне нужно вас кое о чем расспросить, а потом вас отведут к дочери.

Я как можно быстрее отвечаю на ее вопросы, а затем сажусь заполнять стопки бумаг. Дойдя до графы, где нужно перечислить членов семьи, вспоминаю о Максе.

Напрочь о нем забыла. Вытаскиваю из кармана телефон. Сын по-прежнему не отвечает, и я отправляю ему еще одно сообщение с просьбой немедленно позвонить мне.

– Убью паршивца, – бормочу сквозь зубы, тут же пожалев о сказанном. Разве можно так говорить после того, что случилось с Вайолет и Корой?

– Миссис Кроу. – Ко мне подходит регистраторша. – Я могу отвести вас к дочери.

Она ведет меня по коридору в квадратную комнату, где на смотровом столе, отвернув лицо от двери, лежит Вайолет. Окровавленную одежду с нее срезали и бросили на пол. На ней только трусики и спортивный лифчик, который на самом-то деле ей и не нужен. И то и другое в красных разводах. Кисти выглядят так, будто их окунули в красную краску, что резко контрастирует с бледными предплечьями. Я обшариваю ее взглядом в поисках каких-либо ран, но ничего не нахожу. Смотрю на доктора, высокого мужчину, который ободряюще мне кивает:

– Похоже, всего несколько шишек и синяков, но мы ее тщательно осмотрим. – Он поворачивается к одной из медсестер: – Давайте-ка укроем ее одеялом с подогревом, а вымоем потом.

– Но вся эта кровь… – начинаю я.

– Она чужая. – Врач решительно взмахивает рукой, и от облегчения я едва не теряю сознание. – Меня зовут доктор Сото. Вы можете подойти к ней, – приглашает он, и я подхожу к дочери.

Наклоняюсь и кладу ладонь ей на щеку. Кожа холодная на ощупь.

– Вайолет, милая, – шепчу я, – что случилось?

Она моргает, глядя на меня, но я не вижу в ее глазах узнавания. Открывает рот, но из него не вырывается ни слова, только слабый хрип. Мелькает мысль о травмах головы, наркотиках и всяких чудовищных действиях, которые могут лишить ребенка дара речи. В панике смотрю на доктора Сото, который стаскивает с рук окровавленные перчатки и швыряет их в контейнер для опасных отходов.

– У нее шок, – объясняет он, словно читая мои мысли. – Ее согреют, напоят, прокапают ей физраствор и проверят все жизненно важные органы. Если не будет никаких осложнений, уже сегодня вечером девочку, скорее всего, можно будет забрать домой.

– Но пока я остаюсь с ней, – напруживаюсь я, готовясь к схватке. Ни за что не оставлю ее.

– Конечно-конечно, – легко соглашается доктор Сото, вытаскивает из угла комнаты стул и ставит рядом со смотровым столом. – Джуди о вас позаботится. А я скоро вернусь. – Ободряюще похлопывает меня по плечу и выходит из комнаты.

Я сажусь рядом с Вайолет, которая, кажется, до сих пор не замечает моего присутствия. Джуди, примерно моя ровесница, в уголках рта которой жизнь прочертила две глубокие запятые, тихим успокаивающим голосом разговаривает с моей дочерью.