Вместо этого я подошла к котелку и, водрузив его обратно на очаг, очистила простейшим бытовым заклинанием. Налила на дно немного воды из кувшина, чтобы будущий перекус не горчил магией.

– Во сколько, вы говорили, вернётся ваша выездная группа?

– Скоро, – буркнул Рон. – А вам зачем? Вы готовить умеете? Знаете заклинание, которое позволит сократить время варки крупы на час?

Я покачала головой.

– Такого заклинания я не знаю. Не уверена, что оно вообще есть. Да и готовить я умею лишь в теории. – Рон обречённо опустил голову. – Но мы что-нибудь придумаем.

В детстве бабка редко пускала меня за господский стол, только в самых исключительных случаях. (Когда, например, в особняке были гости, которым нужно было продемонстрировать широту души леди Крейдис.) А всё остальное время я обедала за столом со слугами, поэтому о простой еде, без изысков, знала лучше, чем о разных деликатесах. Сама, правда, никогда не готовила, но так часто присутствовала во время процесса, что несколько блюд, наверное, могла бы приготовить с закрытыми глазами.

– Скажите, Рон, а свежее молоко на замковой кухне найдётся? – Он кивнул и посмотрел на меня с надеждой. В густой бороде мелькнула неуверенная улыбка. – Много. Литров десять, чтобы на всех хватило… Ещё нам понадобятся яйца, мука и чуть-чуть сливочного масла.

– Это я мигом отыщу! – обрадовался Рон и умчался куда-то с удивительным для своей комплекции проворством. – Мигом!

Далеко он не убежал – скрылся в ближайшей постройке, а вернулся мигом позже, волоча за собою кривую тачку, в которой стояло три глиняных амфоры, парочка кувшинов меньшего размера и лежал пыльный мешок.

– Свежее! – прокряхтел Рон, переставляя одну из амфор на стол. – Утреннее… А у вас что на уме? Неужто блины?

– Побойтесь Предков! – возмутилась я. – Какие блины? С таким непростым делом только специалисту по силе справиться, а я же говорила, что готовить не умею.

– А что тогда?

– Суп! – радостно сообщила я. – В детстве он был моим самым любимым. Лет восемь его не ела.

В четыре руки мы сняли котёл с огня, чтобы вылить ставшую ненужной воду, а затем вернули его на место, вылили в него молоко из одной амфоры, добавили немного соли, сахара. Пока молоко закипало, смешали яйца с мукой и водой.

– Из этого теста нужно сделать такие небольшие шарики, – пояснила я своему помощнику. – У Адель они получались ровные, одинаковые, как горошины в одном стручке. Но мы ведь с вами не за красотой гонимся.

Рон с охотой кивнул и ловко порвал комок нашего теста на несколько десятков кривоватых кусочков.

Молоко неспешно булькало на маленьком огне, клёцки всплыли, подсказывая, что суп приготовился. Я втянула в себя с детства любимый запах и блаженно зажмурилась.

– Ну что? Может, пробу снимем? – жадно сглотнув, спросил Рон, и я кивнула.

Ловко орудуя черпаком, он разлил горячий суп по глубоким глиняным мискам и протянул мне ломоть свежего пшеничного хлеба.

– Пахнет вкусно, – сказал, принюхиваясь.

– Надеюсь, и вкус не подведёт. – Я добавила в миски по кусочку сливочного масла и с довольной улыбкой уселась на узкую скамью, что стояла возле длинного стола. – Приятного аппетита!

– И вам! – отозвался Рон, устраиваясь напротив.

Было вкусно! А из-за того, что это незамысловатое блюдо я приготовила сама, оно казалось мне изысканным лакомством.

– Вы молодец, эрэ! – похвалил меня Рон, шустро орудуя ложкой. – А говорили, что готовить не умеете… Это, конечно, не полноценный обед – мужикам, ведь знаете, еда — не еда, если мяса нет, – но с другой стороны, каша эта так всем опротивела уже, хуже горькой редьки.