– Почему? Я тихая, словно мышка. – Она подошла и поставила корзинку на стол. – И могу приносить пироги нашей Альвины. Она мастерица печь всякие вкусности. Только попробуйте – отказаться не сможете!

 – Сладкое я не люблю.

 – Все любят, – возразила его собеседница, рассматривая предметы на столе мнимого призрака.

Щипчики.

Нож.

Ивовые прутья.

 – Что вы делаете? – спросила она. – Плетете корзинки?

Мужчина как будто смутился.

 – Тебя не касается. Уходи и забирай это животное!

«Это животное» увлеченно обнюхивала его сюртук, тыкалось мокрым носом.

 – Банни общительный, любит новых людей. Вы ему нравитесь!

И мужчина скорее для вида вдруг возмутился:

 – Почему пса зовут Банни? Что за нелепое прозвище для волчонка.

 – Просто он обожает гонять в лесу кроликов, вот и все. Изначально его звали Серым, но старое прозвище не прижилось. – И Кэтрин погладила Банни между ушами.

Тот ощерил страшную морду, изображая собачью улыбку. Девочка извернулась приобнять его за мохнатую шею и вдруг увидала написанное на стене: «Лучше расстаться с нам не принадлежащим».

И она поглядела на собеседника:

 – Что это значит? – спросила его.

Призрак Темного дома поглядел на нее потемневшими вдруг глазами.

10. 9 глава.

Призрак Темного дома или тот, кого в долине принимали за такового, мрачно усмехнулся.

 – Ты, Кэтрин Аддингтон, кажется, интересуешься призраками и очень к ним расположена, так вот эта надпись, – он выдержал многозначительную паузу, – появилась благодаря одному из них.

Девочка улыбнулась.

 – Вы шутите... – сказала она. И это было что-то срединное между вопросом и утверждением.

 – Похоже, что я шучу? – отозвался ее собеседник. – Однажды я просто проснулся, а она была на этой стене. Написанная незнакомой рукой... И это при том, что сплю я довольно чутко... прямо здесь, в этой же комнате, и в призраков никогда прежде не верил. Но нынче я полагаю, что они существуют, и один из них вовсе не я, как ты могла поначалу подумать. – Он снова замолк на мгновенье и заключил: – У Темного дома существует иной обитатель, помимо меня, и я слышу... я вижу ее время от времени.

 – Ее? – голос Кэтрин пресекся от внутреннего волнения. Глаза стали большими, как плошки, а в горле вдруг пересохло.

Это было намного занимательнее сказок Альвины!

 – Ее, – подтвердил мужчина с легким кивком. – Монахиню-доминиканку с агатовыми четками в руках. Я видел, как она скользит в своем монашеском одеянии по пустым комнатам дома, словно вернувшаяся после долгого отсутствия хозяйка, и перебирает черные бусины прозрачными пальцами. Однажды она разговаривала со мной...

Кэтрин не была уверена до конца, не разыгрывает ли ее новый знакомец, однако не спросить не могла.

 – О чем... о чем вы с ней говорили?

 – В основном о бренности бытия, а еще о прощении и «образе бога» в доминиканской традиции. Она оказалась весьма занимательной собеседницей, а после я нашел это.

Они в унисон поглядела на слова на стене. Написанные черным, они четко проступали на белой поверхности...

 – Что они значат? – повторила свой вопрос Кэтрин. – «Лучше расстаться с нам не принадлежащим». Не похоже на строчку из библии... Вы ее разгадали?

 – Все еще нет, но не оставляю надежды.

Кэтрин коснулась одной из букв руками – подушечки пальцев окрасились черным.

 – Это уголь, – подсказал ей мужчина. – Ничего сверхъестественного. Уголек из моего собственного камина! – и указал на камин по правую руку от себя.

Кэтрин окинула комнату невидящим взглядом, была полностью занята мыслями про монашку-доминиканку, начертавшую странную надпись на стене этой комнаты.