— Кто она?! — рычала тем временем незнакомка — Кто она, Петя!

— Никого у меня нет, — уверял он ее, утягивая в сторону выхода. — Идем, в ресторан тебя что ли свожу. А то вообще одичала…

«Интересно, ­— грустно усмехнулась я про себя, задыхаясь от рыданий, — а он нас в одно и то же место водил? Все официанты знали, что я «никто»?».

— А что это такое? Женская сумка?! — завизжала она, икая от злости.

Мои глаза едва ли не выпали из орбит, ведь к Пете я пришла с ручной кладью, куда сложила обычную повседневную одежду. Сумка была черная, мало напоминающая женскую. Этим Петя и воспользовался, делая из жены полную идиотку:

— Надь, ну видно же, что мужская. В спортзал сегодня ходил. Ты в себе? Может к доктору по пути заедем?

Отстаивая свое, девушка не унималась:

— Открой немедленно!

Ректор молчал, а я приняла решение: «Пора выходить из «ущелья»!». Да, жена Пети будет мне не рада: расцарапает лицо, выскажет все, что думает… Но разве я это не заслужила? Моя душа уже умерла, а хуже уже вряд ли кто сделает.

Встав на колени, я почти вылезла из-под стола, как в кабинет робко забрались новые шаги, более легкие и неуверенные. Не прошло и секунды, как по всей комнате эхом разошлись рыдания моей сокурсницы Василисы:

— Простите меня, пожалуйста! Я не знала, что у него есть жена! Петя ведь не носит кольца… Мы уже год вместе, я думала, все серьезно… Он меня к десяти сегодня звал. Для всех я просто готовила конференцию для спонсоров вуза под надзирательством ректора.

Земля развезлась под ногами, я провалилась в пылающее пекло.

Нет, больнее можно было сделать, оказывается. Я опала обратно осиновым листом, бездумно пялясь перед собой. Мое тело одеревенело, затряслось, покрылось мурашками и липким потом. Слезы я не могла остановить, они лились градом сами по себе. От безумного пульса мир вокруг перестал существовать. Все, что я слышала у себя в голове, было: «Тук! Тук! Тук!».

Мое сердце пыталось начать биться вновь, но не видело смысла.

Не знаю, сколько времени прошло, когда Петя вдруг опустился ко мне и тихо прошептал:

— Ань…

Я всегда боялась измен. Страшилась стать второй у своего мужчины, но сама стала второй. Или третьей… Быть может, четвертой?

— Сколько? — не смогла взглянуть на него, не хотела видеть Петю. Было слишком больно, слишком тяжело.

— Послушай, — надрывно шептал он, пытаясь положить руку мне на колено. Не вышло, я скинула, — ты ведь знаешь, что…

— Сколько, Петр Степанович?! — прорычала я, чеканя каждое слово.

Мужчина не ответил, тогда я взглянула на него пристально. Одна щека ректора была алая, почти синяя от пощечины, на другой остались следы от женских ноготков и кровоподтёки.

Пожав губу, он сощурился, будто съел лимон:

— Ты не хочешь этого знать, малыш.

— Боже, — я содрогнулась от нового удара, засмеявшись от бессилия и шока, — нас ведь даже не трое!

«Ты такая глупая, Аня! Натуральная блондинка», — прозвучал внутренний голос, и я неосознанно кивнула. Петр Степанович был высокопоставленной личностью, симпатичным мужчиной слегка за сорок. Как он мог оставаться свободен? С чего ты решила, что подобная личность сможет обратить только на тебя внимание?

— Что ты хотел сказать мне завтра такого важного? — зачем-то прошептала я, когда молчание затянулось. — Что за сюрприз готовил?

Сев рядом со мной на пол, мужчина не сводил с меня глаз. Его руки снова и снова пытались меня коснуться, погладить, развернуть к себе. Я не давала, не выносила его внимания.

— Квартиру тебе купил. Чтобы ты по съёмным больше не моталась и уволилась с трех ужасных работ, — выпалил мужчина, а я рассмеялась. Но когда взглянула в его опечаленные глаза, вдруг поняла: ректор не шутит.