– Кто??

– Бэтмен, ну, который с ушами.

– Понятно, летучая мышка. Ты хоть тест на ковид сдал?

– Да заканчивай ржать, я чуть не сдох там!

– Тебя повязала санэпидемстанция?

– Ты ржать закончишь, свинота? Говорю же, чуть не сдох я там. Я же плащ одел, маску, все как полагается. Расправил этот плащ и сиганул со стола на кровать… Что было дальше, не помню, я очнулся в кабине скорой помощи, а весь медперсонал рыдал от смеха. Сказали потом, до кровати я не долетел, плащ намотался на вентилятор. Прикинь, скорую кто-то в мотеле вызвал, они приезжают – на кровати голая девка орет, а я, без сознания, кручусь на этом гребаном вентиляторе.

Следующие пару минут Лысый с печалью и укором смотрел на приятеля, которые, уронив голову на руки, буквально всхлипывал от смеха. Потом они выпили за прочность китайских вентиляторов, и Альберт, наконец, поинтересовался, что за история с Авелином, небольшой горной областью на севере-западе Аппай, куда его и команду вызывал Смит.

Следующая история, которую рассказал ему Лысый, уже была печальной. Его привезли на скорой в больницу, оставили в зале ожидания, но ему повезло, – как человеку Смита, ему полагалось срочное обслуживание. Смит действительно еще до войны вкладывал много в медицину: как и в остальных провинциях, в Аппайях она была бесплатной.

Как и в остальных провинциях, она балансировала на грани коллапса. Смит, чьи связи с пластиковыми баронами Вассар-де-Така и заработки на контрабанде оружием сколотили ему огромное состояние, не просто так занимался благотворительностью. Войну он предвидел: более того, ходили слухи, что он не мало ей поспособствовал, а значит его люди, все до единого, кто вступил в ряды его гвардии, должны рассчитывать на лучшее обращение. Даже если это не ранение, а просто дурак на вентиляторе.

На простых граждан это не распространялось – не хватало ресурсов.

Лысому пришлось провести в зале ожидания около получаса и первое, на что он обратил внимание – на женщину, лежавшую на полу рядом с ним, сжавшись в комок. Она тихо плакала от боли, но иногда плач переходил в вой. Медсестры несколько раз пытались поднять ее и усадить в кресло, но стоило им отвернуться, она опять сползала на пол, словно хотела укрыться холодными плитами как одеялом и хоть как-то облегчить боль. “Да положите её на койку” – в какой-то момент не выдержал Лысый, но коек свободных не было, а правила оставались правилами: лежать на полу нельзя. Только сидеть на холодном, неудобном стуле. Когда подошли к Лысому, тот замотал головой. Он уже чувствовал себя хорошо, а сколько эта несчастная провалялась вот так, воя и ломая ногти о пол? “К ней не подойдут, – тихо ответила медсестра, отводя Лысого в сторону. – У нее на ноге татуировка такая… Ну знаете, как будто кто-то недорисовал восьмерку из штрих-кодов. Они все с этими татуировками – наркоманки. Или еще что-то. У нас другие приоритеты”.

– В общем, мне потом сказали, что она провела в приемной семь часов и к ней так и не подошли. – Лысый отхлебнул пива и облизал губы. – Алкоголизм и наркомания у нас законом не караются, зато караются здравоохранительными органами.

– Странно… Зачем наркоманам набивать какие-то татухи? Больше на культ похоже.

– Ты у меня спрашиваешь? Я не знаю. Так вот про Авелин. Мне сказали, что первые свои метки эти наркошки именно там и получают. Первый штрих-код.

3. Глава 2

Джиллиан

Корова мычала отчаянно, на разрыв. Задрав лобастую голову, она мучительно тянула шею к безразличному серому небу и вопила на своём, на коровьем о глупых страшных людях, из-за которых сыплется сверху огненная смерть. Снегопад, начавшийся вскоре после бомбёжки, шёл уже больше часа, и всё это время обезумевшая от страха корова надрывала глотку, призывая не то потерянную хозяйку, не то приключения на свою голову.