Самые крутые наездники родео были невысокими, худыми и цепкими, как майские клещи. Но у Альберта неожиданно открылись свои способности. Поджарый, широкоплечий, сильный, как тигр, он был выше большинства своих соперников, — что являлось серьёзным изъяном для родео, — но был упрямым, любил риск, и в минуты триумфа у него так же захватывало дух, как в те мгновенья, когда он убирал руки с руля, выжимая сто двадцать километров на скоростном шоссе. А ещё он был упорен и умел учиться – всему, что преподавала ему жизнь.

По контракту в военном лагере Альберту платили не больше семидесяти долларов в день, а на первом же состязании он выиграл сразу три тысячи и купил подержанный автомобиль. И что с того, что бампер проржавел насквозь, сама машина дребезжала как миска с монетами, а тормозные колодки, когда Альберт сдавал назад, визжали на всю улицу? Альберт, ещё недавно проводивший большую часть времени в библиотеках, неожиданно для самого себя оказался в родной стихии. Он точно знал, что однажды выиграет в чемпионате, получит призовыми несколько десяток миллионов, и тогда ему на всё хватит. Купит себе… ну, для начала новенькую тачку, потом – дом… Может, даже женится на хорошей девчонке... Соревнования стали его единственной отдушиной – и оставались таковыми даже после начала войны. В первый год он выиграл достаточно, чтобы купить родителям дом на юге, подальше от опасных территорий. Никто уже не сомневался, что Бадкур станет первой целью федералов.

Отец между тем медленно спивался, дядя поддерживал как мог, но Альберт больше не хотел жить чужими милостями, подачками, услугами, как не хотел больше спать с чужими женщинами и жить в чужом городе. Имело смысл лишь то, что принадлежало только ему. Восемь секунд драйва принадлежали только ему.

Потом ему стали принадлежать деньги. Не очень большие: приз за третье место, тридцать тысяч. За второе - сорок. Часто проигрывал, но не унывал. Первое место он ни разу не взял: находились спортсмены половчее его. Но за сезон Альберт зарабатывал на год вперёд, что-то отсылал родителям, что-то откладывал. В какой-то момент Смит, увидев преданность парня идее, через своих людей погасил его студенческий займ.

Но это было давно, в какой-то другой жизни. А сейчас…

Сейчас шла полномасштабная война. Но в ней было место и для жизни.

Попивая пиво прямо из бутылки, то и дело затягиваясь сигаретой, Лысый рассказывал, как в прошлую увольнительную ездил на рыбалку в устье реки Святой Маргариты, и как ему повезло поймать двух осетров. Альберт заметил, что на юге Аппай осётр настоящий, королевский, а вот в реках - так себе, на что Лысый рассудительно ответил, что тот, который по четыреста баксов за килограмм — может, и знатная рыбина, но нефтью от него за милю несёт. Впрочем, одного из пойманных осетров Лысый всё же отпустил. По закону оставлять в качестве улова молодняк меньше восьмидесяти семи сантиметров от рыла до хвоста запрещалось. Но если он на два сантиметра длиннее - что это меняет? Лысый пожал плечами. Понятно же, что ребёнок ещё осётр этот, его мамка где-то ищет. А вот если это чёртов Лакарра такой умный и знает, что осётры из икры появляются - так в чём проблема, что из икры? Мать-то, она у каждого есть.

– А куда ты потом пропал? Даже не позвонил.

Лысый замялся, выпустил колечко дыма и вмял окурок в пепельницу.

– Да стыдно признаться… В больнице был короче… Кстати, напомни, мне надо тебе кое-что про этот Авелин рассказать. А приключение мое было такое. Познакомился тут с одной девчонкой, огонь, а не девка. И ролевки всякие любит, ну, с фантазией, короче. Сняли с ней номер, я ее к кровати наручниками, тело у нее зашибись, ну и мы типа придумали, что ее злодей похитил, а я - Бэтмен, я должен ее освободить.