Максим вдруг понял, как невероятно сильно он соскучился по ней и ему так захотелось взять ее родное лицо в руки и прикоснуться губами к ее губам, почувствовать теплоту и дрожь… Она всегда дрожала, когда он к ней прикасался. Ни с кем такого не было. Уж сколько баб у него было, все или заискивающе смотрели, или опускали глаза, но с их телом ничего не происходило. А вот Соня вся дрожала, когда он целовал ее, иногда этот нежный трепет передавался ему, и возбуждение за секунды сводило его с ума.

Но в этот раз Соня даже не улыбнулась. Более того, Максим заметил, что она не рада его видеть. Соня даже не предложила ему войти, держала в дверях и не впускала его. Он сначала хотел сделать ей комплимент, но передумал.

     — Мы можем сесть и как взрослые люди поговорить? — недовольно пробурчал он.

     — О чем?

     — Я хочу знать… — Максим пытался подобрать слова, но ему было сложно это сделать.

Соня была невероятно красивой сегодня. С этой новой прической, грустными, печальными глазами, похудевшая. Максим давно ее такой не видел. Лет пятнадцать, наверное. Он пялился на нее и пытался собраться с мыслями:

— Я тебя обидел? Когда? На что ты обиделась? Что я не приехал к тебе в больницу? Соня, я правда, не мог, у меня в тот день двадцать пять похорон было на разных кладбищах, потом мать позвонила, жаловалась на тебя, мозг выносила. Говорила, что третий день с кровати не встает, умирает и ей некому даже чашку чая сделать, а ты отказалась к ней ехать, сказала, что тебе портрет надо дописать. Ну, я немного вспылил. Прости. Но ведь из-за этого не уходят!

     — Макс… — Соня пыталась собраться с мыслями.

Сначала она хотела начать оправдываться, ведь его мать не звонила и ничего у нее не просила. Но вспомнила, что уже много раз попадалась на этом: он все равно верит матери, а ее считает лгуньей. Следом пришла мысль, что да, из-за этого не уходят, уходят потому, что вокруг беспросветная безнадега. И еще потому, что хочется другой жизни. Пока молодая. Но Соня поняла, что ничего не должна ему объяснять. Да ей и не хотелось. Она вымученно улыбнулась и четко выговорила:

     — Уходи.

И попыталась закрыть дверь, но он вставил ногу в проем и, чуть подтолкнув Соню, вошел и огляделся.

- Не стыдно по чужим квартирам шляться? Может, ты за деда Гришу замуж собралась? — он скривился, пытаясь изобразить улыбку.

     — Деда Гриши уже неделю как нет на этом свете.

Макс опешил. Уставился на Соню и тихо пробормотал:

     — Я неделю назад был у него. Ты шутишь?

     — Нет.

     — Почему мне не сказала? Как это случилось? Я бы все организовал…

     — Мне не нужно от тебя ничего. Я думала, что ты понял это.

Максим нервно сглотнул и взъерошил волосы.

     — Наконец-то до меня дошло! — он оскалился, пытаясь держать себя в руках: — У тебя есть другой!? — это был и вопрос, и утверждение.

     — Пока нет. Но я могу тебе обещать — очень скоро будет.

Он зло ухмыльнулся:

     — Играешь со мной? Крутишь, вертишь, запутать хочешь? Не выйдет! Я хороший игрок. Проиграешь, на коленях приползешь!

     — Я не играю в любовь. И тебе не советую.

Соня обошла его и открыла входную дверь, но Максим не шелохнулся, только одними губами прошептал:

     — Я квартиру освободил. Она твоя. Возвращайся.

     — Спасибо. Мне есть где жить.

     — Вот так вот возьмешь и разорвешь все, что было между нами? Все двадцать лет нашей жизни?

     — Между нами давно ничего нет. И я тебе уже объяснила: пока я молодая, я собираюсь начать новую жизнь. В той, прошлой, я всегда была одна. Сейчас я хочу семью: мужа, хочу еще родить детей. Хочу настоящую жизнь, понимаешь? Не мужчину, который приходит на тарелку борща раз в неделю, а мужа — реального, который будет засыпать и просыпаться со мной в одной постели, которого я буду каждый день кормить завтраками и ужинами.