Он ухмыльнулся:

– Тем не менее я здесь именно для того, чтобы узнать о них что-нибудь.

– Хорошо, – вздохнула она. – Это ваша работа. Но у вас усталый вид. Вы уверены, что отдохнули достаточно?

– Со мной все в порядке. А с вами?

– Тоже нормально. Как я сказала, мне нужен час. Если за это время вы решите, что вам надо поспать, дайте мне знать.

– Каким образом?

– По Лучу. Там есть открывающееся меню, за иконкой СШИК, я там есть.

– Как хорошо, что есть хоть какое-то меню, где хоть что-то есть.

Он сказал это, как горестный комментарий к работе кафетерия, но как только слова слетели с губ, он забеспокоился, что она поймет их неправильно.

Она открыла дверцу, он открыл свою, и они вышли во влажный водоворот мрака.

– Будут ли еще какие-то советы? – прокричал он поверх крыши машины.

– Да, – крикнула она в ответ, – забудьте о джинсовой куртке!

Сила внушения? Когда она сказала ему, что он выглядит усталым, он не чувствовал усталости, но теперь усталость вдруг нахлынула внезапно. И растерянность одолевала его, по мере того как повышенная влажность просачивалась в мозг и туманила мысли. Он надеялся, что Грейнджер проводит его до самой квартиры, но она ушла. Она провела его в здание через другую дверь, не ту, через которую он вышел, и сразу попрощалась в коридоре на повороте.

Он пошел в противоположном направлении, как она и ожидала, но не совсем соображал, куда идти. Коридор был пуст и тих, и он не мог вспомнить, был ли он здесь уже. Стены, окрашенные в веселенький голубой цвет (иногда темнея, когда свет угасал), мало объясняли без знаков или указателей. Собственно, не было никаких причин ожидать указатель к его квартире. СШИК во время одного из интервью дал ему понять, что он никоим образом, формально или физически, не является официальным пастором на базе и не должен удивляться, если в его услугах не будет нужды. Вся его работа связана с местным населением. И в самом деле, в перечислении его служебных обязанностей в контракте стояла должность – «Священник (христианский) для местного населения».

– Но у вас в СШИК есть священник для персонала? – поинтересовался он.

– Вообще говоря, сейчас нет, – ответил собеседник.

– Означает ли это, что колония официально придерживается атеизма?

– Это не колония, – ответил другой представитель СШИК. – Это содружество. Мы не пользуемся словом «колония». И мы не поддерживаем ни веру, ни безверие. Просто мы ищем самых лучших работников.

– Пастор конкретно для персонала СШИК – это отличная идея в принципе, – заверил его первый из сидящих напротив.

– Особенно если он или она обладают полезными навыками. Мы включали подобных индивидуумов в команды иногда, но сейчас это не приоритетно.

– Но моя миссия приоритетна? – спросил Питер, не веря своим ушам.

– Мы бы определили ее как «неотложная», – ответил интервьюер. – Настолько неотложная, что я вынужден спросить вас… – Он наклонился и посмотрел Питеру прямо в глаза: – Как быстро вы сможете собраться?

Теперь за поворотом коридора появилось слабое сияние и послышался смутный мелодичный шум, который он определил, поколебавшись, как духовую музыку. Он ушел слишком далеко, пропустив свою комнату, и дошел до кафетерия.

Когда он снова вошел туда, то обнаружил некоторые перемены: привидение голоса Пэтси Клайн исчезло на воздушных путях, а взамен появился классический джаз, такой вкрадчивый, почти невесомый. Оба чернокожих ушли. Китаец проснулся и перелистывал журнал. Маленькая женщина средних лет, кореянка или вьетнамка, с вытравленной прядью в черных волосах, сосредоточенно смотрела на чашку, пристроенную на коленях. Парень славянской внешности за стойкой все еще нес вахту. Он словно бы не заметил появления Питера, зачарованный игрой с двумя мягкими пластиковыми бутылками – кетчупом и горчицей. Он пытался уравновесить их, поставив под углом так, чтобы горлышки касались друг друга. Его длинные пальцы порхали над хрупкой конструкцией, готовые ухватить бутылочки, если они упадут.