– Не много там увидишь.

– Ну да, ночь.

– Даже днем там мало что увидишь. Но мы работаем над этим. – В ее голосе не было ни гордости, ни пренебрежения, она просто сообщала.

– А какова ваша профессия здесь?

– Я инженер-технолог.

Он позволил себе ошеломленное выражение лица, сигнализируя ей взглядом: «Объясните, пожалуйста». Она парировала этот взгляд, послав сигнал: «Уже поздно, и я устала».

– Еще, – прибавила она, – я выполняю кое-какую работу на кухне, готовлю, пеку каждые девяносто шесть часов. – Она запустила пальцы в волосы, седые у корней и насыщенно-черные с оранжевым на концах. – Это развлекает, я с нетерпением жду своих дежурств.

– Волонтерите?

– Нет, это часть моих обязанностей по графику. Вы увидите еще, что у нас тут многие выполняют более одной функции.

Она встала. И еще до того, как она протянула руку, Питер сообразил, что разговор окончен.

– Надо бы мне почиститься, – пояснила она.

– Приятно было познакомиться, Моро, – сказал он.

– Взаимно, – ответила она и вышла.

– Хорошо готовит дим-сум, – заметил китаец, когда она ушла.

– Простите, что? – переспросил Питер.

– Тесто для дим-сум очень трудно замесить, – сказал китаец. – Оно рассыпчатое. Тесто это. Но она хорошо его готовит. Всегда заметно, что она дежурит по кухне.

Питер пересел на пустой стул возле китайца.

– Я Питер, – представился он.

– Вернер, – ответил китаец. Его пухлая рука со всеми пятью пальцами тщательно отмерила крепость рукопожатия. – Так вы осматривались?

– Пока не слишком долго. Я все еще чувствую усталость. Только прибыл.

– Чтобы освоиться, нужно время. Надо, чтобы молекулы внутри вас угомонились. Вам когда на смену?

– Э-э… Я, собственно… Я тут в качестве пастора. Думаю, что моя смена будет длиться все время.

Вернер кивнул, однако некое подобие удивления пробежало по его лицу, словно Питер сию минуту признался в том, что подписал сомнительный контракт без должной юридической поддержки.

– Делать Божью работу – это радость и привилегия, – сказал Питер. – Я не нуждаюсь в перерывах.

Вернер снова кивнул. Питер одним глазом приметил, что журнал, который он читал, назывался «Пневматика и гидродинамическая информатика», с красочной фотографией внутренностей какого-то механизма на всю обложку и броским подзаголовком: «СДЕЛАЕМ ШЕСТЕРЕНЧАТЫЙ НАСОС ЕЩЕ УНИВЕРСАЛЬНЕЕ!»

– Эти пасторские дела… – сказал Вернер. – А в чем именно они заключаются? В повседневном плане?

Питер улыбнулся:

– Нужно подождать и увидеть.

– Увидеть, как обстоят дела, – предположил Вернер.

– Вот именно, – ответил Питер.

Его снова засасывала усталость. Он чувствовал, что вот прямо сейчас сползет со стула и растечется по полу лужицей, которую Станко вытрет шваброй.

– Правду сказать, – сказал Вернер, – я не слишком секу в религии.

– А я не слишком секу в пневматике и гидродинамике, – сказал Питер.

– Это и не по моей части тоже, – сказал Вернер, с усилием потянувшись к стопке, чтобы вернуть туда журнал. – Просто взял его из любопытства. – Он снова посмотрел на Питера. Ему надо было кое-что прояснить. – В Китае в какой-то момент вообще не было никакой религии, типа во время правления одной из династий.

– И что это была за династия? – Почему-то в голове у Питера всплыло слово «Токугава», но потом он сообразил, что перепутал китайскую и японскую историю.

– Династия Мао, – сказал Вернер. – Плохое было время, чувак. Людей убивали направо и налево. Потом дела пошли лучше. Люди стали делать то, что им нравится. Хочешь верить в Бога? Отлично. В Будду? Пожалуйста. В Синто… да все равно во что.

– А вы? Вас привлекла какая-нибудь религия?