Эмма вздрогнула, когда поняла, что отец явно кричит что-то Сейму в лицо. Казалось, он желает вцепиться в горло лейтенанту зубами. Боже, что же она, неразумная, натворила! Сеймас же стоял, как скала, и Эмма, даже будучи такой раздерганной, не могла не признать, что вся бушующая ярость отца разбивалась об него, словно беснующие волны океана о прибрежные скалы. Это, наверное, просто ненормально в такой момент думать о том, как же невыносимо притягателен для нее этот мужчина, тогда как все вокруг напоминает настоящую катастрофу.

Отец резко развернулся и пошел к дому. А Сейм, опершись на капот джипа, посмотрел прямо на нее, безошибочно находя, и слегка кивнул. Он демонстративно расслабился, будто говоря ей, что не сдвинется с места и будет прямо тут.

Дверь открылась и закрылась с таким грохотом, что старые каменные стены дома завибрировали, проникаясь злостью хозяина, и даже сам воздух стал наполнен для Эммы тревогой. Она обернулась к отцу и, вытянувшись, стояла под его расчленяющим взглядом. Он молчал, но теперь презрение в его глазах читалось абсолютно отчетливо. Жаркий, удушливый стыд заполнил все тело и разум Эммы до самой последней клетки, и скрутил желудок тошнотой. Ее бросило в жар, и противный пот выступил на всем теле. Она и сама не понимала, за что чувствовала такую всеобъемлющую вину, но практически задыхалась от нее.

– Ты меня разочаровала, Эмма, – прозвучавшие, наконец, слова отца показались Эмме неподъемным грузом, что упал на плечи и согнул позвоночник.

«Разочаровала, разочаровала, ты меня разочаровала!» Эти слова повисли огромными полыхающими буквами в воздухе комнаты, воплощая ее главный страх, лишая кровь кислорода.

– Я… – Голос отказался служить ей, став просто скрипучим карканьем.

– Молчи! Столько лет, Эмма! Я потратил на тебя столько лет, надеясь воспитать достойного человека, несмотря на твое происхождение! Я тратил на тебя каждую свободную минуту своего времени. Стремился помочь тебе стать настоящим бойцом, профессионалом, достойным уважения товарищей. Кем-то, кто будет неуклонно стремиться добиться в своей жизни успеха, стать полезным для армии и всей страны в целом. Кем-то, кто заставит окружающих считаться с собой, невзирая на твой пол и то, кем ты являешься по факту рождения. И что же я вижу, стоило мне только выпустить тебя из-под своего контроля? – Каждое слово было как брошенный прямо в центр груди камень, бьющий точно в цель, не промахиваясь. – Не понадобилось много времени, чтобы ты забыла о чувстве долга и собранности и решила стать развлечением для одного из этих демонских полукровок. Шлюхой для ублажения его развратных потребностей!

Эмме показалось, что отец влепил ей пощечину, и она отшатнулась, сжимая в кулаки затрясшиеся руки.

– Отец…

– Заткнись, Эмма! Тебе нечего мне возразить после того, что я видел своими глазами! Ты смотрела на этого Сеймаса, как обезумевшая от похоти кошка! – Девушка просто не могла поверить, что отец говорит ей такие слова, и качала головой, словно желая стряхнуть это наваждение. – И это после того, как я тебя сотни раз предупреждал, что собой представляют эти ублюдки. Разве я не говорил тебе, что смыслом их жизни является желание убивать и предаваться бесконечной похоти? Они просто кровожадные и развратные порождения греха, не способные на человеческие эмоции и привязанности, желающие лишь ублажения своих низменных потребностей. Разве ты не убедилась в этом?

Эмме очень хотелось возразить. Да, может, в чем-то отец и прав, но уж точно не по поводу эмоций и привязанностей. Но найти в себе смелость перечить человеку, которому привыкла беспрекословно подчиняться почти всю сознательную жизнь, было не так-то просто.